Григорьев Константэн
«Подборка стихов - часть вторая»

И трюмы враз заполнятся водою.

Она возьмет, рассеянно слегка,

Бутылку, к ней губами прикоснется,

Поморщится от первого глотка,

Но выпьет всю - и вдруг мне улыбнется.

Я догадаюсь, что произойдет:

Она поцеловать себя позволит,

Тропинка в летний парк нас уведет,

И с платья брошь она сама отколет.

И нам не будет дела до того,

Что где-то там, под северной звездою,

Не пощадит стихия никого

Мы будем слишком заняты собою.

Когда ж мы от восторга с ней замрем,

В траве, на быстро сброшенной одежде,

Вдали, над затонувшим кораблем,

Сомкнутся воды, тихие, как прежде.

Забуду я, с подружкою шаля,

Зажмурившись от солнечного света,

Что не успел к отплытью корабля,

Что нервничал, не смог достать билета...

Что я спешил - но лишь себе во зло...

Узнав о катастрофе, побледнею,

Пойму, как мне ужасно повезло,

От жизни и от солнца опьянею.

2000 год.

Баллада о Прекрасной Разбойнице.

Вставало солнце радостно над утренней Москвой,

Меня на площадь вывели под барабанный бой.

Небритого,опухшего,в тяжелых кандалах,

Измученного пытками и в треснувших очках.

В рубашке белой я стоял и на толпу смотрел,

Тут подскочил ко мне палач и плеткою огрел:

"Чего уставился, козел? Шагай, в натуре, бля..."

и охватила шею мне надежная петля.

Бой барабанов стих. Судья прочел мне приговор.

Толпа гудела, словно я - убийца или вор.

А просто у меня стихи любовные нашли,

А в эти дни по всей Москве поэтов казни шли.

Диктатор лично приказал нас вешать, как собак,

За то, что славим мы разврат, и волю, и кабак.

За то, что воспеваем мы амурные дела,

Он уничтожить нас решил как некий корень зла.

Он диктатуру ввел, потом он ввел сухой закон,

Чтоб все по струнке перед ним ходили, жаждал он.

Народ сначала бунтовал, а после присмирел.

Еще бы - ждал бунтовщиков немедленный расстрел.

"Итак, - судья, зевнув,пропел, - хотите что сказать?"

Но плюнул я