Кузмин Михаил
«Новый Гуль»

Ни содрогания, ни пульса...

Минута в вечность протекла...

Непререкаемо искусство!

Я мог бы!.. в комнате своей

Встаете Вы. Луна ущербна.

Сомнамбулических очей

Недвижен взгляд. Утихло сердце

Проспект, мосты, и сад, и снег

Все мимо... Незаметно встречных...

Автоматический свой бег

Остановили... Дверь и свечи...

Я мог бы, мог!.. Напрасный бред!

Надежде верить и не верить,

Томительно ловить ответ

В твоих глазах прозрачно серых,

Взлетать и падать... Жар и лед...

Живое все - блаженно шатко.

Таких восторгов не дает

Каббалистическое счастье.

Март 1924

9

Уходит пароходик в Штеттин,

Остался я на берегу.

Не знаменит и незаметен,

Так больше жить я не могу!

Есть много разных стран, конечно,

Есть много лиц, и книг, и вин,

Меня ж приковывает вечно

Все тот же взор, всегда один.

Ведь не оставишь сердца дома,

Не запереть любви на ключ...

Передвесенняя истома,

Хоть ты остановись, не мучь!

Ну вот и солнце, вот и тает...

Стекло блестит, сверкает глаз...

Любовь весенними считает

Лишь те часы, что подле Вас.

Мы ясновидим не глазами,

Не понимаем сами, чем,

А мне весь мир открылся Вами,

Вдали от Вас я - слеп и нем.

Без Вас и март мне не заметен,

Без Вас я думать не могу...

Пусть пароход уходит в Штеттин,

Когда и Вы - на берегу.

Март 1924

10

Я имени не назову...

Ни весел, ни печален,

Посеял садовод траву

На выступе развалин.

Свирель поет,

Трава растет,

А время быстрое не ждет.

Прогулкой служит старый вал,

Покрыт травою юной.

Влюбленный всякий повидал

И башенку за дюной,

И дальний бор,

И косогор,

И моря плоского простор...

Пришел и прежний садовод:

- Ого, как луг-то зелен!

Не думал я, что проживет

Зерно в сени расселин!

Медвяный дух,

Жужжанье мух,

Да вдалеке дудит пастух.

Находит сладкий, теплый сон...

Вдруг голос, прост и тонок,

Поет: "Ты спишь, Эндимион,

Магический ребенок!

Меня взрастил,

Себя