Кузмин Михаил
«Параболы (Стихотворения 1921-1922)»

Все удальство, любовь и безнадежность,

Весь горький хмель трагических свиданий.

И дальний клекот слушали, потупясь,

Тут романист, поэт и композитор,

А тюлевая ночь в окне дремала,

И было тихо, как в монастыре.

"Мы на лодочке катались...

Вспомни, что было!

Не гребли, а целовались...

Наверно, забыла".

Три дня ходил я вне себя,

Тоскуя, плача и любя,

И, наконец, четвертый день

Знакомую принес мне лень,

Предчувствие иных дремот,

Дыхание иных высот.

И думал я: "Взволненный стих,

Пронзив меня, пронзит других,

Пронзив других, спасет меня,

Тоску покоем заменя".

И я решил,

Мне было подсказано:

Взять старую географию России

И перечислить

(Всякий перечень гипнотизирует

И уносит воображение в необъятное)

Все губернии, города,

Села и веси,

Какими сохранила их

Русская память.

Костромская, Ярославская,

Нижегородская, Казанская,

Владимирская, Московская,

Смоленская, Псковская.

Вдруг остановка,

Провинциально роковая поза

И набекрень нашлепнутый картуз.

"Вспомни, что было!"

Все вспомнят, даже те, которым помнить

То нечего, начнут вздыхать невольно,

Что не живет для них воспоминанье.

Второй волною

Перечислить

Второй волною

Перечислить

Хотелось мне угодников

И местные святыни,

Каких изображают

На старых образах,

Двумя, тремя и четырьмя рядами.

Молебные руки,

Очи гор_е_,

Китежа звуки

В зимней заре.

Печора, Кремль, леса и Соловки,

И Коневец Корельский, синий Сэров,

Дрозды, лисицы, отроки, князья,

И только русская юродивых семья,

И деревенский круг богомолений.

Когда же ослабнет

Этот прилив,

Плывет неистощимо

Другой, запретный,

Без крестных ходов,

Без колоколов,

Без патриархов...

Дымятся срубы, тундры без дорог,

До Выга не добраться полицейским.

Подпольники, хлысты и бегуны

И в дальних плавнях заживо могилы.

Отверженная, пресвятая рать

Свободного и Божеского Духа!

И этот рой поблек,

И этот пропал,

Но еще далек

Девятый вал.

Как будет страшен,

О, как велик,

Средь голых пашен

Новый родник!

Опять остановка,

И заманчиво,

Со всею прелестью

Прежнего счастья,

Казалось бы, невозвратного,

Но и лично, и обще,

И духовно, и житейски,

В надежде неискоренимой

Возвратимого

Наверно,