Левитанский Юрий
«Стихи»

собой его удобрят, но через много лет и зим

потомки их одобрят, Слезу ненужную утрут,

и в юном трепетанье вся неоправданность утрат

получит оправданье... Парит, парит гусиный клин,

за тучей гуси стонут. Горит, горит осенний клен,

золою листья станут. Ветрами старый сад продут,

он расстается с летом.. А листья новые придут,

придут за теми следом. Юрий Левитанский. Стороны света. Москва: Советский писатель, 1959.

В ОРУЖЕЙНОЙ ПАЛАТЕ Не березы, не рябины

и не черная изба всё топазы, всё рубины,

всё узорная резьба. В размышленья погруженный

средь музейного добра, вдруг я замер,

отраженный

в личном зеркале Петра. Это вправду поражало:

сколько лет ни утекло, все исправно отражало

беспристрастное стекло серебро щитов и сабель,

и чугунное литье, и моей рубахи штапель,

и обличие мое... Шел я улицей ночною,

раздавался гул шагов, и мерцало надо мною

небо тысячи веков, И под этим вечным кровом

думал я, спеша домой, не о зеркале Петровом

об истории самой, о путях ее негладких,

о суде ее крутом, без опаски,

без оглядки

перед плахой и кнутом. Это помнить не мешает,

сколько б лет ни утекло,все исправно отражает

неподкупное стекло! Юрий Левитанский. Стороны света. Москва: Советский писатель, 1959.

БЕЛЫЙ СНЕГ В ожидании дел невиданных из чужой страны в сапогах, под Берлином выданных, я пришел с войны.

Огляделся. Над белым бережком бегут облака. Горожанки проносят бережно куски молока.

И скользят, на гла 43b за на самые натянув платок. И скрежещут полозья санные, и звенит ледок.

Очень белое все и светлое ах, как снег слепит! Начинаю житье оседлое позабытый быт.

Пыль очищена, грязь соскоблена и конец войне. Ничего у меня не скоплено, все мое - на мне.

Я себя в этом мире пробую, я вхожу в права то с ведерком стою над прорубью, то колю дрова.

Растолку картофель отваренный и обед готов. Скудно карточки отоварены хлебом тех годов.

Но шинелка на мне починена, нигде ни пятна. Ребятишки глядят почтительно на мои ордена.

И пока я гремлю, орудуя кочергой в печи, все им чудится: бьют орудия, трубят трубачи.

Но снежинок ночных кружение, заоконный свет словно полное отрешение от прошедших лет.

Ходят ходики полусонные, и стоят у стены сапоги мои, привезенные из чужой страны. Юрий Левитанский. Стороны света. Москва: Советский писатель, 1959.