Талесников Михаил
«Юбилей (стихи)»

что так нищенски мал и краток

потому что - гляди вперед

вот уже и пошла атака,

как прошил его пулемет.

Миг, и в ярости весь дрожащий,

смерть выплевывающий, "пэпэша"

беспощадно врагов разящий,

фронтовая моя душа

так сшибает, да так и косит

их, явившихся сеять мрак,

никогда к нам никем не прошенных,

длинных, гитлеровских вояк,

оборачивающих спины

догоняющим взрывам гранат.

Вот и мой - тот, кто все же вскинул

встреч мне лающий автомат...

Ах, давно уже лет за тридцать,

как влюбленный в шофёрский труд

как у нас о том говорится

я колесами город тру.

Но, наверное, я б заплакал,

как мальчишка несчастным был,

если б в жизни хоть раз собаку

ненароком машиной сбил.

А фашистов хотел бессчетно

комразведки - не ас такси

в преисподнюю, в пекло к чорту,

так огнем своим и сносить.

Нет удачи крупней - сражаться,

жить в боях - и остаться жить,

и свой счет ведя, девятнадцать

в них прицельным огнем уложить.

Девятнадцатым был то самый,

встреч мне лающий автомат

в грудь нацеливший, в душу прямо,

длинный гитлеровский солдат.

Как в атаке той залихватской,

снова остро и горячо,

будто полнится болью адской

грудь моя и мое плечо...

Двадцать метров всего разбега,

третья скорость - и полный газ.

Ах, спасибо, хирург Тагибеков,

что мне сердце и руку спас.

Что там сердцу кромешность боя,

если вышел приказ ему

дот разрушить любой ценою,

случай - выжить от ран к тому.

Что плечу и руке усталость,

если хочется труд снести,

чтобы пользы, хотя бы малость,

людям все-таки принести,

даже эти слагая строки

в пальцах сжав перо-автомат,

про Отечественной, далёкий,

мой, пропитанный кровью, март.

1949 г.

-------------------------------------------------------

Ю Б И Л Е Й (80 ЛЕТ)

Мне восемьдесят лет,

я жив и даже весел,

хоть есть печать и след

восьмидесяти весен,

восьмидесяти лет,

и десять раз по восемь

поры, что целый свет

зовет лирично