Есенин Сергей
«Анна Снегина»

"А вы, вероятно, к дочери?

Присядьте…

Сейчас доложу…"

Теперь я отчетливо помню

Тех дней роковое кольцо.

Но было совсем не легко мне

Увидеть ее лицо.

Я понял —

Случилось горе,

И молча хотел помочь.

"Убили… Убили Борю…

Оставьте!

Уйдите прочь!

Вы — жалкий и низкий трусишка.

Он умер…

А вы вот здесь…"

Нет, это уж было слишком.

Не всякий рожден перенесть.

Как язвы, стыдясь оплеухи,

Я Прону ответил так:

"Сегодня они не в духе…

Поедем-ка, Прон, в кабак…"

Все лето провел я в охоте.

Забыл ее имя и лик.

Обиду мою

На болоте

Оплакал рыдальщик-кулик.

Бедна наша родина кроткая

В древесную цветень и сочь,

И лето такое короткое,

Как майская теплая ночь.

Заря холодней и багровей.

Туман припадает ниц.

Уже в облетевшей дуброве

Разносится звон синиц.

Мой мельник вовсю улыбается,

Какая-то веселость в нем.

"Теперь мы, Сергуха, по зайцам

За милую душу пальнем!"

Я рад и охоте…

Коль нечем

Развеять тоску и сон.

Сегодня ко мне под вечер,

Как месяц, вкатился Прон.

"Дружище!

С великим счастьем!

Настал ожидаемый час!

Приветствую с новой властью!

Теперь мы всех р-раз — и квас!

Мы пашни берем и леса.

В России теперь Советы

И Ленин — старшой комиссар.

Дружище!

Вот это номер!

Вот это почин так почин.

Я с радости чуть не помер,

А брат мой в штаны намочил.

Едри ж твою в бабушку плюнуть!

Гляди, голубарь, веселей!

Я первый сейчас же коммуну

Устрою в своем селе".

У Прона был брат Лабутя,

Мужик — что твой пятый туз:

При всякой опасной минуте

Хвальбишка и дьявольский трус.

Таких вы, конечно, видали.

Их рок болтовней наградил.

Носил он две белых медали

С японской войны на груди.

И голосом хриплым и пьяным

Тянул, заходя в кабак:

"Прославленному под Ляояном

Ссудите на четвертак…"

Потом, насосавшись до дури,

Взволнованно и горячо

О сдавшемся Порт-Артуре

Соседу слезил на плечо.

"Голубчик! —

Кричал он. —

Петя!

Мне больно… Не думай, что пьян.

Отвагу мою на свете

Лишь знает один Ляоян".

Такие всегда на примете.

Живут, не мозоля рук.

И вот он, конечно, в Совете,

Медали запрятал в сундук.

Но со тою же важной осанкой,

Как некий седой ветеран,

Хрипел под сивушной банкой

Про Нерчинск и Турухан:

"Да, братец!

Мы горе видали,

Но нас не запугивал страх…"

. . . . . . . . . . . . . . . .

Медали, медали, медали

Звенели в его словах.

Он Прону вытягивал