Для народов был мой напев, сложенный в области моря, среди моря я жил и народов, как невидимый часовой, защищающий их в сраженье, был полон любви и звуков, потому что родился звонким, я свидетельствую надежду в этом казнённом столетии, соучастник всего человечества, где живут мои братья убийцы.
Все мы хотели выиграть. Это был век причастных, участников и причастий.
Мир у нас на руках умирал, и мы продолжали проигрывать, что-то всё время выигрывая.
Мы участвовали с землёй в каждом разливе любви и народили людей, пока не сделалось тесно, и нахлынули чужаки, чтобы всё заграбастать.
Печальна эта печаль.
Я должен петь и об этом.
Светает. Семидесятый.
Грядущие тридцать лет — в тумане. Пусть станут они продолжением дня, раскроются, как бутоны не знаю чего — бутоны цветов или пламени, но что-то должно прорасти, вырасти, биться в сердцах, надо, чтобы не погибла новая нежность на свете.
Напев
Умирал я со всеми, кто умер, поэтому я и выжил, упорный в летописанье, в своей нерушимой надежде.
Напев
Смертный среди смертных, я уверенно предрекаю: несмотря ни на что, несмотря на преставленье света — человек — бесконечен.
Напев
Ломая новые звёзды, молотя по упрямым металлам, среди грядущих созвездий, задубелые от страданий и смертельно уставшие от уходов и возвращений — мы всё же найдём радость на самой горькой планете.
Размещенные на сайте произведения, публикуются их авторами и другими пользователями, на основе общедоступных электронных версиях книг, предназначенных для личного ознакомления. Если вы заметили незаконно размещенный контент и являетесь его автором, просьба сообщить администрации проекта. В этом случае, подобное произведение, будет заблокировано.
