Петров Сергей
«Избранное»

    овражьей жизни темная округа.

    Последней ярости – увал! Обрыв!! Яруга!!!

    О муза ужаса, ты дрогнула, подруга.

    Какой там сад! Я голая ладонь,

    и, пальцы точно ноги раскоряча,

    пришлепну сгоряча умишко. Нет, не тронь! –

    и взвейся из нутра, испуганный огонь!

    Долдонь по жизни – вот и вся задача.

    А сад по ветру тащится что кляча,

    и свечи с двух концов пылают, чуть не плача.

    На черном теле мертвого рояля

    лежу, ладонью, словно ликом, бел.

    Лежу-гляжу и сам не знаю, я ли

    от дивного виденья оробел.

    И уши, словно лошади, сторожки.

    Еще стучится сердце в кулаке,

    а линии уже проходят, как дорожки,

    по распятой на вечности руке.

    Куда они ведут?

                      При трех свечах гаданье,

    и обрученье с болью и с судьбой,

    и еле слышное воздушное свиданье

    с былым и с будущим собой.

    При восковых слезах трех свечек, а гобой

    поет мне, что картинкой мирозданье

    налипло на сердце.

                      А сердце на виду...

    Стучит на выставке продажною моделью...

    И подрядясь на черный час к безделью,

    вкруг пальца ночь я обведу.

    Ночь, зеркало и сад, три свечки и листочки,

    уже бумажные,