Бальмонт Константин
«Злые чары. Книга заклятий»

Сказали мне явственно там

Шепоты в воздухе. В воздухе.

Громовый Камень был как мертвый гнет.

И шли часы. И каждый день был год.

И шли года. Но в царстве мертвых льдов

Ходила Мысль дорогою ветров.

Ходила, и будила, говоря,

Что красная готовится заря,

Что мертвый камень, ныне тяжкий свод,

Громовыми цветами зацветет.

В морях небес будя и высь и дно,

Сплела она заветное Руно.

Враждебности в незримом созвала,

Глазам вражды в глаза взглянуть дала.

Дождем обильным рухнули мечты.

Громовый Камень сброшен с высоты.

И стиснутость, в свободу превратясь,

В громовый час рассветами зажглась.

От колеса солнцевой колесницы

Небесный огонь долетел до людей,

Факел зажег для умов, в ореоле страстей.

От колеса солнцевои колесницы

Кто то забросил к нам в души зарницы,

Дал нам властительность чар,

Тайну змеиных свечей,

Для созвания змеи

На великий пожар,

На праздник сжиганья змеиных изношенных кож,

Чешуйчатых звений,

Когда превращается старая ложь,

И лохмотья затмений,

Во мраке ночном,

В торжествующий блеск самоцветных горений,

Тишина обращается в гром.

И пляшут, к Востоку от Запада, в небе, кругом,

К низинам отброшены вышней пучиной,

Синие молнии синие молнии, чудо раденья громовых

                                           лучей.

Слившихся с дрожью светло-изумрудных хмельных

                           новизною змеиных очей.

           О, праздник змеиный!

           О звенья сплетенных,

           Огнем возрожденных,

           Ликующих змей!