Мир поэзии Поиск книг    О проекте    Обратная связь    Размещение рекламы

Пушкин Александр Сергеевич
«Александр Сергеевич Пушкин. Домик в Коломне. Полный вариант.»

Главная страница / Пушкин Александр Сергеевич «Александр Сергеевич Пушкин. Домик в Коломне. Полный вариант.»
гречневая каша


(Сей важный труд ей помогала несть


Стряпуха Фекла, добрая старуха,


Давно лишенная чутья и слуха).




XXXI



Старушка-мать, бывало, под окном


Сидела; днем она чулок вязала,


А вечером, за маленьким столом,


Раскладывала карты и гадала.


Дочь, между тем, весь обегала дом,


То у окна, то на дворе мелькала,


И кто бы ни проехал иль ни шел,


Всех успевала видеть (зоркий пол!).




XXXII



Зимою ставни закрывались рано,


Но летом до ночи растворено


Все было в доме. Бледная Диана


Глядела долго девушке в окно.


(Без этого ни одного романа


Не обойдется: так заведено!).


Бывало, мать давным-давно храпела,


А дочка на луну еще смотрела




XXXIII



И слушала мяуканье котов


По чердакам, свиданий знак нескромный,


Да стражи дальний крик, да бой часов —


И только. Ночь над мирною Коломной


Тиха отменно! Редко из домов


Мелькнут две тени. Сердце девы томной


Ей слышать было можно, как оно


В упругое толкалось полотно.




XXXIV



По воскресеньям, летом и зимою,


Вдова ходила с нею к Покрову,


И становилася перед толпою


У крылоса налево. Я живу


Теперь не там, но верною мечтою


Люблю летать, заснувши наяву,


В Коломну, к Покрову — и в воскресенье


Там слушать русское богослуженье.




XXXV



Туда, я помню, ездила всегда


Графиня … (звали как, не помню, право).


Она была богата, молода;


Входила в церковь с шумом, величаво;


Молилась гордо (где была горда!).


Бывало, грешен! все гляжу направо,


Все на нее. Параша перед ней


Казалась, бедная, еще бедней.




XXXVI



Порой графиня на нее небрежно


Бросала важный взор свой. Но она


Молилась Богу тихо и прилежно


И не казалась им развлечена.


Смиренье в ней изображалось нежно,


Графиня же была погружена


В самой себе, в волшебстве моды новой,


В своей красе надменной и суровой.




XXXVII



Она казалась хладный идеал


Тщеславия. Его б вы в ней узнали;


Но сквозь надменность эту я читал


Иную повесть: долгие печали,


Смиренье жалоб … В них-то я вникал;


Невольный взор они-то привлекали …


Но это знать графиня не могла,


И, верно, в список жертв меня внесла.




XXXVIII



Она страдала, хоть была прекрасна


И молода, хоть жизнь ее текла


В роскошной неге; хоть была подвластна


Фортуна ей; хоть мода ей несла


Свой фимиам, — она была несчастна.


Блаженнее стократ ее была,


Читатель, новая знакомка ваша,


Простая, добрая моя Параша.




XXXIX



Коса

Назад  

стр.7

  Вперед
Наши спонсоры:
Назад  

стр.7

  Вперед