Туманян Ованес
«Маро»

Ждет у мельницы помол!»

К мужу горною тропою

Увели Маро толпою…

Мужем маленькой Маро

Стал большой пастух Каро.

Не пойму, пошло с чего бы…

Ворожбой, иль черной злобой

Над малюткой начудили,

Сердце страхом отравили…

Может, злобная вещунья,

Чародейка и колдунья,

Отравила тайно платье,

Нашептала ей проклятье…

Сколь над горем толковали

И в беде причин искали…

Не нашла приюта-места

В новой хижине невеста,

Убежала вновь к отцу…

Слезы лились по лицу…

«Пожалейте, пощадите!

Я люблю вас… не гоните!..

Страшно… сжальтесь надо мной!

Не могу я быть женой!»

А отец стал злобы полон,

И в побоях гнев отвел он…

«Вон из дома, прочь, срамница!

Здесь тебе уж не укрыться…

Позабудь житье свое!

Имя ты чернишь мое!»

И, стыдясь и горько плача,

От соседей горе пряча,

Отчий бросила порог

Безутешная Маро…

Так, отца и мать покинув,

Отчий дом из сердца вынув,

Под прикрытьем гор и неба,

Чуть жива, без корки хлеба,

От страданий цепенея,

В дом чужой войти не смея,

Там, в горах, где взрослым жутко,

Там брела Маро – малютка,

Мукой темною объята,

Одинока… виновата…

Дни и месяцы текли…

Весть однажды принесли:

Наш соседний, с гор, пастух

Нам принес зловещий слух,

Весть о случае ужасном,

О ребенке в платье красном…

«Девочка, – вон в тот провал -

Сбросилась сейчас со скал!»

Тут все в страхе прибежали,

В жутком горе и печали

Все, понурившись, смотрели

На безмолвное ущелье,

И отец, забыв свой гнев,

Весь от горя побелев,

Плакал, мукою терзаясь…

Мать рыдала, убиваясь…

Много плакал и Каро…

Умерла. – ушла Маро…

Близ села, до этих пор

Ива грустная растет.

Пощадил ее топор,

Близок леса темный свод…

Там под ивой одинокой

Яму вырыли глубоко,

Без молитв Маро зарыли…

И землей ее закрыли…

Не по божеским обрядам

И не с дедушкою рядом…

Обтесали камень черный,

И вблизи дороги горной,

Под склонившимся стволом

Спит Маро глубоким сном.

У села, там, под горою,

Часто тихою порою

В черном женщина проходит

И с могилы глаз не сводит,

Над могилой слезы льет

И Маро к себе зовет…

«Дорогая Маро! Маро-джан!

Пожалей и скажи… слышит горный туман…

Кто обидел тебя, Маро-джан?

Возвратись же любя, Маро-джан!

Все мы плакать должны, Маро-джан:

Я не вижу вины, Маро-джан!

О, вернись же домой, Маро-джан!

Но ты спишь под землей, Маро-джан!»

Так склонясь над камнем скорбным,

Молчаливым, спящим, черным,

Кос печальных серебро

Сыплет, плача, мать Маро…

Тщетно слышатся моленья,

И возносятся куренья…

В полумгле ночи глубокой

Пламя свечки одинокой

Там, над камнем, чуть заметно,

Отвечает безответно

О далеких, грустных днях

И… теряется в горах…