Халиф Лев
«Сборник поэзии»

И с силою, какою гнут оглобли, или наоборот - птенцом в горсти: - Молодость, молодость, замах крыльев у тебя огромный, а нечего тебе нести...

Но тут за меня заступился Ливанов великий акт?р трагедийного плана, обожавший не только анапесты и прочий ш?лк словесных струй: - Борис, не предавай его анафеме, Ты сам приговор?н к костру...

Слово, везде оно слово, а в России поступок. Свободное слово, оно свободно, если автор сидит в закутке. Даже лирика здесь паскуда, сбежавшая из вендиспансера налегке.

Ему легко писалось с его орлиным-то зреньем. Вот так крестьянин свою проходит межу. Но его попросили спуститься на землю. - Спускайтесь на землю, вас уже ждут.

На привокзальной тумбе для доморощенных объявлений среди десятков продаж и обменов халуп подороже, где обычно народа скопленье, от руки написанная записка: "Умер великий поэт. Похороны по этой дороге..."

Три сосны над его могилой, будто он заблудился в тр?х соснах. Вр?т нам?к он достаточно пожил в лесу этом гиблом,. знал что делал и едва ли жалел, да и жалеть было поздно.

Память, она с камнем запазухой. Государственная знает когда и к кому запаздывать. Нет, никакого зла она на него не держит Нет ему памятника, всего лишь стела от влаги бежевая. И там, где печалится его профиль мрамор лопнул у самого глаза, образуя что-то вроде ложбины, куда, конечно же, сразу и сбежались поплакать дожди. Дитя до старости, баловень, А вечно плачет глазница пустая, Будто зацепилась душа Где-то там за небесный шлагбаум, Где родина делает вид что тебя отпускает.

Эпилог

Аукцион "Кристи".