Автор неизвестен
«Война мышей и лягушек (Батрахомиомахия)»

Ни окровавленный окорок, ни с белым жиром печенка,

Ни простокваша, ни сыр молодой, ни парная сметана,

Ни пирожочки медовые - их же вкушают и боги,

[40] Словом, ничто из того, что к пирам повара припасают,

Вкусно приправами всякими пищу людей услащая.

Не убегал никогда я с опасного поля сраженья,

Первому следуя зову, я в первых рядах подвизаюсь.

Даже его не страшусь, человека с огромнейшим телом:

Смело на ложе взобравшись, цепляюсь за кончики пальцев

Или пяту ухвачу, и, хоть боль до людей не доходит,

Скованный сном человек моего не избегнет укуса.

Но, признаюсь, опасаюсь и я двух чудовищ на свете:

Ястреба в небе и кошки - великое с ними мне горе,

[50] Также и скорбной ловушки, где рок затаился коварный.

Эти напасти - все страшные, наистрашнейшая - кошка:

Даже к зарытым в норе норовит она ловко пробраться.

Редьки же грызть я не склонен, ни толстой капусты, ни тыквы,

И не питаюсь ни луком зловоннейшим, ни сельдереем

Яства отменные, впрочем, для тех, кто живет у болота..."

На Крохобора слова Вздуломорда со смехом ответил:

"Что ты, о друг, все о брюхе толкуешь? Поверь мне, немало

Есть и у нас, на воде и на суше, чему подивиться.

Жизнь нам, лягушкам, завидно-двойную назначил Кронион:

[60] Можем мы прыгать по суше, можем плясать под водою

И обитаем в жилищах, обеим стихиям открытых.

Если желаешь, ты можешь и сам в том легко убедиться:

На спину только мне прыгни, держись, ненадежней усевшись,

А уже я тебя с радостью в самый свой дом переправлю".

Так убеждал он и спину подставил, и тотчас мышонок,

Лапками мягкую шейку обняв, на лягушку взобрался.

Был он вначале доволен: поблизости виделась пристань,

Плыл на чужой он спине с наслажденьем... Но, как внезапно

Буйной хлестнуло волною в него, проклиная затею,

[70] Жалобно тут завопил он, стал волосы рвать и метаться,