Бек Татьяна
«Замысел (Стихи)»

На стене у хозяина -

Карта двух полушарий.

И сама эта комната,

Удалившись от пира,

Точно карта,

приколота

К необъятности мира.

Тут не место бездушию.

Так что -- будьте спокойны:

Не уйду, а дослушаю

Про бараки и войны.

Я желаю, ровесники,

Чтобы нас полюбили

Не за легкие песенки,

А за трудные были!

Расступается рощица

И глядит желудево:

Режу,

точно закройщица,

Непокорное слово.

***

Начинается повесть:

"Итак,

Эта девочка в каменном городе

Проживала меж книг и бумаг,

А любила овраги да желуди..."

Впрочем, стоит ли в третьем лице

Ворошить сокровенные горести,

Тосковать о любимом отце,

Толковать об изломанной гордости?

Как хотите, а я не могу!

Это я, а не образ из ребуса,

На московском нечистом снегу

Ожидаю 2-го троллейбуса.

Это я. Это слезы -- мои,

И моя виноватость недетская.

...А была: "из хорошей семьи",

Голубица университетская.

-- Не ропщи, сумасбродная суть,

И не ври, что не знала заранее:

Бескорыстного поиска путь -

Это хлябь, а не чистописание.

***

Двое большелицых, странных,

Не в чести и не у дел...

Ну, из тех, которых Кранах

Полюбил бы, разглядел!

В общепитовском шалмане

Возле Яузы-реки

Жарко спорят о Коране

Вечные холостяки.

Люди музыки и бездны

Из библиотечных дыр, -

Нам они едва известны,

Ибо им противен пир

Дармовой, вранье в замашках

Умствующих воротил...

Им-то век -- и на рубашках

Пуговицы открутил,

Одаривши зорким взглядом,

Чувством слова и вины.

Полагаю:

с нами рядом -

Те, которым мы должны.

С нами рядом -

эти двое:

Стан сутул, характер прям, -

Неизвестные герои,

Может быть, великих драм.

***

Повывелись, Время, твои бедолаги,

Твои горемыки, твои забулдыги...

А все же -- остались великие книги

На желтой, начала двадцатых, бумаге!

Твои бедолаги, твои простофили

Ушли. Но остались их дивные стили,

В которых писали и существовали,

Пока не погибли на речке Каяле.

От рыка, от рока, от доли пророка

Терпели. Пока не почили до срока, -

Зато молодые