Кузмин Михаил
«Сети (Первая книга стихов)»

тебе ржут священные кони,

тебе поют гимны в Гелиополе;

когда ты светишь,

ящерицы выползают на камни

и мальчики идут со смехом

купаться к Нилу.

Солнце, солнце,

я - бледный писец,

библиотечный затворник,

но я люблю тебя, солнце, не меньше,

чем загорелый моряк,

пахнущий рыбой и соленой водою,

и не меньше,

чем его привычное сердце

ликует

при царственном твоем восходе

из океана,

мое трепещет,

когда твой пыльный, но пламенный луч

скользнет

сквозь узкое окно у потолка

на исписанный лист

и мою тонкую желтоватую руку,

выводящую киноварью

первую букву гимна тебе,

о Ра-Гелиос, солнце!

V

98-102. ОТРЫВКИ

1

Сын мой,

настало время расстаться,

Долго не будешь ты меня видеть,

долго не будешь ты меня слышать,

а давно ли

тебя привел твой дед из пустыни

и ты сказал, смотря на меня:

"Это бог Фта, дедушка?"

Теперь ты сам как бог Фта,

и ты идешь в широкий мир,

и ты идешь без меня,

но Изида везде с тобою.

Помнишь прогулки

по аллеям акаций

во дворе храма,

когда ты говорил мне о своей любви

и плакал, бледнея смуглым лицом?

Помнишь, как со стен храма

мы смотрели на звезды

и город стихал,

вблизи, но далекий?

Я не говорю о божественных тайнах.

Завтра другие ученики придут ко мне,

которые не скажут: "Это бог Фта?"

потому что я стал старее,

тогда как ты стал походить на бога Фта,

но я не забуду тебя,

и мои думы,

мои молитвы

будут сопровождать тебя в широкий мир,

о сын мой.

2

Когда меня провели сквозь сад

через ряд комнат - направо, налево

в квадратный покой,

где под лиловатым светом сквозь занавески

лежала

в драгоценных одеждах,

с браслетами и кольцами,

женщина, прекрасная, как Гатор,

с подведенными глазами и черными косами,

я остановился.

И она сказала мне:

"Ну?"

а я молчал,

и она смотрела на меня, улыбаясь,

и бросила мне цветок из