Мандельштам Осип
«Камень, Tristia»

6

Все не о том  прозрачная твердит ,

Все ласточка, подружка, Антигона...

А на губах , как  черный лед , горит 

Стигiйскаго воспоминанье звона.

1920

x x x

За то, что я руки твои не сумeл  удержать,

За то, что я предал  соленыя нeжныя губы,

Я должен  разсвeта в  дремучем  акрополe ждать.

Как  я ненавижу плакучiе древнiе срубы.

Ахейскiе мужи во тьмe снаряжают  коня,

Зубчатыми пилами в  стeны вгрызаются крeпко,

Никак  не уляжется крови сухая возня,

И нeт  для тебя ни названья, ни звука, ни слeпка.

Как  мог  я подумать, что ты возвратишься, как  смeл !

Зачeм  преждевременно я от  тебя оторвался!

Еще не разсeялся мрак , и пeтух  не пропeл ,

Еще в  древесину горячiй топор  не врeзался.

Прозрачной слезой на стeнах  проступила смола,

И чувствует  город  свои деревянныя ребра,

Но хлынула к  лeстницам  кровь и на приступ  пошла,

И трижды приснился мужам  соблазнительный образ .

Гдe милая Троя, гдe царскiй, гдe дeвичiй дом ?

Он  будет  разрушен , высокiй Прiамов  скворешник .

И падают  стрeлы сухим  деревянным  дождем ,

И стрeлы другiя растут  на землe, как  орeшник .

Послeдней звeзды безболeзненно гаснет  укол ,

И сeрою ласточкой утро в  окно постучится,

И медленный день, как  в  соломe проснувшiйся вол 

На стогнах  шершавых  от  долгаго сна шевелится.

Декабрь 1920

x x x

Исакiй под  фатой молочной бeлизны

Стоит  сeдою голубятней,

И посох  бередит  сeдыя тишины

И чин  воздушный сердцу внятный.

Столeтних  панихид  блуждающiй призра'к ,

Широкiй вынос  плащаницы,

И в  ветхом  неводe генисаретскiй мрак 

Великопостныя седмицы.

Ветхозавeтный дым  на теплых  алтарях 

И iерея возглас  сирый,

Смиренник  царственный: снeг  чистый на плечах 

И одичалыя порфиры.

Соборы вeчные Софiи и Петра,

Амбары воздуха и свeта,

Зернохранилища вселенскаго добра,

И риги новаго завeта.

Не к  вам  влечется дух  в  годины тяжких  бeд ,

Сюда влачится по ступеням 

Широкопасмурным  несчастья волчiй слeд ,

Ему вовeки не измeним .

Зане свободен  раб , преодолeвшiй страх ,

И сохранилось свыше мeры

В  прохладных  житницах , в  глубоких  закромах 

Зерно глубокой, полной вeры.

1921.