Парни Эварист
«Война богов»

Какая жалость: нет тебя со мной...

Одета столь прельстительно и мило,

Наверно, я б тебя обворожила".

Вдруг входят... Небо! Это Аполлон.

Она вскочить в смущении стремится,

Ее опять усаживает он.

Куда же вы, Идалии царица? -

Ей говорит, целуя руки, бог. -

Как вы прекрасны! Я у ваших ног".

Ах, полноте! Зовут меня Марией,

А не Венерой; шуточки такие

Оставьте, ax!" -- Не отпущу я вас.

Пленительней Венеры вы сейчас!

Не видывал я красоты подобной".

Я закричу!" -- Кричать вам неудобно.

Ведь ежели на крики и войдут -

Языческий наряд ваш засмеют,

А кое-кто разгневается, право.

Посетовать, немного слез пролить

И, покраснев, стыдливо уступить -

Вот лучший выход, рассуждая здраво".

Что возразить на хитрые слова?

Потупив взор, Мария, чуть жива,

Противится, хоть бесполезно это.

Вот дерзкий рот красавца Мусагета

К коралловым устам ее приник,

Ее груди коснулся баловник,

На ложе (все напрасны возраженья)

Настойчиво и ласково толкнув.

Она уже не борется, вздохнув,

И шепчет лишь: Какое приключенье!"

Хоть Аполлон был на руку и скор,

И видел, что довольно слаб отпор,

Но все-таки скандала устрашился.

Пожертвовав восторгами, он встал,

Власы свои пригладил и спустился

С рассеянно-спокойным видом в зал,

Где музыка и танцы Терпсихоры

Всех зрителей приковывали взоры.

Мария вся как маков цвет горит,

Вернулась лишь в последние минуты

И голубок, от ревности надутый,

С гримасою папаше говорит

(Тот слушает и смотрит равнодушно):

Чего нам ждать? Окончилась игра.

Звонить к вечерне, кажется, пора.

Идем домой! Здесь, право, очень скучно"

Ну что ж, идем!" -- ответил Бог-отец

За ним Христос: Идемте, наконец!"

И маменьке кивает на ворота.

Ей уходить, однако, неохота.

Все тут казалось новым -- и банкет,

И пение, и виденный балет.

Любезности немало ей польстили

И вкус ее чувствительный пленили.

Конечно, дерзостью возмущена,

К злопамятству не склонная, она

К языческим богам благоволила,

А музыкой была восхищена.

Но Бог-отец заметил ей уныло:

Дитя мое! Возможно,