Раевский Владимир
«Стихотворения (Лирика декабристов)»

При смене стражи за стеной.

И торжествующее мщенье,

Склонясь бессовестным челом.

Еще убийственным пером

Не пишет вам определенья

Злодейской смерти под ножом

Иль мрачных сводов заключенья...

О, пусть благое провиденье

От вас отклонит этот гром!

Он грянул грозно надо мною,

Но я от сих ужасных стрел

Еще, друзья, не побледнел

И пред свирепою судьбою

Не преклонил рамен с главою!

Наемной лжи перед судом

Грозил мне смертным приговором

"По воле царской" трибунал.

"По воле царской?" - я сказал

И дал ответ понятным взором.

И этот черный трибунал

Искал не правды обнаженной

Он двух свидетелей искал

И их нашел в толпе презренной.

Напрасно голос громовой

Мне верной чести боевой

В мою защиту отзывался:

Сей голос смелый пред судом

Был назван тайным мятежом

И в подозрении остался.

Но я сослался на закон,

Как на гранит народных зданий.

"В устах царя, - сказали, - он,

В его самодержавной длани,

И слово буйное "закон"

В устах определенной жертвы

Есть дерзновенный звук и мертвый..."

Итак, исчез прелестный сон!..

Со страхом я, открывши вежды,

Еще искал моей надежды

Ее уж не было со мной,

И я во мрак упал душой...

Пловец, твой кончен путь подбрежный,

Мужайся, жди бедам конца

В одежде скромной мудреца,

А в сердце с твердостью железной.

Мужайся! близок грозный час,

Он загремит в дверях цепями,

И, может быть, в последний раз

Еще окину я глазами

Луга, и горы, и леса

Над светлой Тираса струею,

И Феба золотой стезею

Полет по чистым небесам,

Над сердцу памятной страною,

Где я надеждою дышал

И к тайной мысли устремлял

Взор светлый с пламенной душою.

Исчезнет всё, как в вечность день.

Из милой родины изгнанный,

Я буду жизнь влачить, как тень,

Средь черни дикой, зверонравной,

Вдали от ветреного света

В жилье тунгуса иль бурета,

Где вечно царствует зима

И где природа как тюрьма;

Где прежде жертвы зверской власти,

Как