Сенека Луций Анней
«Федра»

Бежит к земле, чреватая чудовищем,

Не только кораблям грозя погибелью,

Но и земле. Накатом тяжким к берегу

Несется вал, и что несет, неведомо,

В непраздном лоне. Иль поднимет голову

Из вод земля, и новый остров вынырнет?

Сокрылись скалы бога эпидаврского,

Скирона камни, славные злодействами,

Земля, между двумя морями сжатая.

Пока дивились мы в недоумении,

Взревело море, эхо отдалось меж скал;

Вал брызжет солью влаги извергаемой,

Бьют вверх и пропадают струи пенные,

Так необъятный в Океане кит плывет,

Из пасти изрыгая струи бурные.

Уже нависла вод гора дрожащая,

Рассыпалась и вынесла чудовище

Страшней всех страхов, и сама вослед ему

На берег вторглась. Молкнет речь от ужаса:

Был грозен и огромен зверь невиданный

Высокий бык с крутой лазурной шеею,

И с гривой надо лбом зеленоватою,

С мохнатыми ушами; а глаза двумя

Цветами отливают: алым пламенем,

Как у владыки стада одичалого,

И синевою моря, где рожден он был.

Играют на загривке мышцы твердые,

Вбирая воздух, ноздри раздуваются,

Подгрудок зелен, тиною облепленный,

Бока покрыты пятнами пурпурными.

А сзади тело зверя уже сходится

И волочится, чешуей покрытое,

Огромное. Такие в море западном

Киты суда глотают иль крушат в щепы.

Земля заколебалась; скот испуганный

Метнулся врассыпную, и забыл пастух

Бежать за стадом. Звери мчатся из лесу;

Оцепенев от страха леденящего,

Встает охотник. Только Ипполит один

Не знает страха, пробует сдержать коней

Уздой и звуком голоса знакомого.

Там, где холмы над морем обрываются,

Дорога есть над крутизной. Чудовище

Ее загородило, лютый гнев копя.

Когда же, так и этак изготовившись,

Взъярилось вдоволь, - бросилось вперед стремглав,

Земли едва касаясь, и, ужасное,

Перед упряжкой замерло трепещущей.

Твой сын навстречу поднялся с угрозою,

В лице не изменившись, и воскликнул так:

"Мне дух не сломит тщетный страх: разить быков

В роду Тесея, верно, труд наследственный!"

Но кони понеслись, вожжей не слушаясь,

С дороги прочь метнулись, колесницу мча;