Летов Егор
«Русское поле экспериментов»

Именно о сих выдающихся в небе птицах. А читатель уж дело его разумеет в порядке предмета и глядит в упор, понимая мастерство пиита и его великого труда!

— Я тоже так понимаю свободу пиита, — ответил Ершов, — ведь тут как? Главное ведь — поведение. Без особого поведения и пиит не пиит. В смысле отношения к таланту. Без этого, дорогой друг, не может быть свободного поэта, тут уж как ни крути, ни закручивай, тут уж как ни верти, ни заверчивай, тут уж как ни бросай, ни подбрасывай, дорогой ты мой стул-человек. Вот к примеру, приехал тут недавно один мой знакомый поэт Конякин со стройки и рассказал о чудесах навроде шагающих экскаваторов. Я хоть и не видал их никогда, а не тронули они мою душу, к сожалению, конешно, моему (хоть и не таю греха, а к вящему). Ну и чтобы, значит, не обидеть Конякина я к его стихам перешёл.

— Нравятся мне, говорю, твои стихи, — Только хочется мне, чтобы не был ты связан внешними, как говорится, материалами. Свободней, свободней надо, в смысле как поэт.

Спрашивает меня Конякин:

— Слушай, старик, а сам-то ты как свободу поэта представляешь?

Я же так ответил на его вопрос о свободе поэта: