Мир поэзии Поиск книг    О проекте    Обратная связь    Размещение рекламы

Вересаев Викентий Викентьевич
«Прекрасная Елена»

Главная страница / Вересаев Викентий Викентьевич «Прекрасная Елена»
она вдруг задышала чем-то порочным и увлекательным; изогнувшись красивым, полунагим телом, щурясь и лукаво улыбаясь, она пела:


Вот, например, с моей мамашей:Когда к ней лебедь подплывал,Который был моим папашей, —Кто б устоял?Кто б устоял?

И, невинно подняв брови, Елена беспомощно разводила руками…


Воронецким стало овладевать настроение, которое он так любил: голова слегка кружилась от выпитого глинтвейна, женщины облеклись ореолом изящной и поэтической, зовущей к себе красоты… И перед ним встал темный парк в Лесном, с соловьями, заливающимися над прудом, и замирающей от волнения Анной Сергеевной, ждущей его у мостика. Теперь плохая игра перестала раздражать Воронецкого: он улыбался, глядя, как Парис в Дуэте с Еленой, страстно обнимая ее, сам косил глаза, внимательно и робко следя за дирижерскою палочкой, как он начал понемногу увлекать Елену к кушетке, причем оба они то и дело осторожно оглядывались, чтобы не споткнуться. Наконец Елена благополучно упала на кушетку, и Парис, став на колено, припал к Елене долгим поцелуем.


Дверь открылась – и вошел Менелай, с зонтиком и чемоданом, улыбаясь своею доброю старческою улыбкою. Воронецкого странно поразила эта улыбка, вовсе не шедшая к оперетке. Менелай увидел жену в объятиях Париса.


Он отступил, с ужасом вытаращил глаза, весь дрожа, и вдруг глухим, дряхлым голосом, широко открывая беззубый рот, закричал:


– Кар-раул!!.


Два парня, стоявшие у барьера недалеко от Воронецкого, засмеялись. Парис и Елена вскочили на ноги. Парис бросился к Менелаю и стал убеждать его не кричать. А Менелай, задыхаясь, метался по сцене, бессмысленными, страдающими глазами глядел на уговаривавшего его Париса и продолжал кричать «караул!…» Такой игры Воронецкий никогда не видел в «Елене», и Менелай не был смешон…


Толпою вошли греческие цари.


– Где моя честь? – проговорил Менелай, растерянно оглядываясь.


– Где твоя честь? – хором запели цари, театрально подняв вверх правые руки.


– Где моя… ч-честь? – повторил Менелай, губы его запрыгали, и он заплакал, жалко скосив лицо, – заплакал дряхлым, бессильным плачем.


Это было удивительно. В убогом садике, на убогой сцене, никому не ведомый актер

Назад  

стр.5

  Вперед
Наши спонсоры:
Назад  

стр.5

  Вперед