Маяковский Владимир Владимирович
« Поэмы (1922-февраль 1923)»

                                             и под кровати.

                     Об пол с потолка звон_о_чище хлопал.

                 200 И снова,

                              звенящий мячище точно,

                     взлетал к потолку, ударившись об пол,

                     и сыпало вниз дребезгою звоночной.

                     Стекло за стеклом,

                                        вьюшку за вьюшкой

                     тянуло

                            звенеть телефонному в тон.

                     Тряся

                           ручоночкой

                 210                  дом-погремушку,

                     тонул в разливе звонков телефон.

              Секун- От сна

              дантша        чуть видно -

                                         точка глаз

                     иголит щеки жаркие.

                     Ленясь, кухарка поднялась,

                     идет,

                           кряхтя и харкая.

                     Моченым яблоком она.

                 220 Морщинят мысли лоб ее.

                     - Кого?

                             Владим Владимыч?!

                                               А! -

                     Пошла, туфлею шлепая.

                     Идет.

                           Отмеряет шаги секундантом.

                     Шаги отдаляются...

                                        Слышатся еле...

                     Весь мир остальной отодвинут куда-то,

                 230 лишь трубкой в меня неизвестное целит.

          Просветле- Застыли докладчики всех заседаний,

           ние мира  не могут закончить начатый жест.

                     Как были,

                               рот разинув,

                                            сюда они

                     смотрят на Рождество из Рождеств.

                     Им видима жизнь

                                     от дрязг и до дрязг.

                     Дом их -

                 240           единая будняя тина.

                     Будто в себя,

                                   в меня смотрясь,

                     ждали

                           смертельной любви поединок.

                     Окаменели сиренные рокоты.

                     Колес и