Гавличек-Боровский Карел
«Крещение Святого Владимира»

Лишь цари и самодержцы, вся их банда злая, без износу служит, словно обувь юфтяная".

Так шептал Перун, по грязи волочась без дрожи... Это - слух: за что купил я, продаю за то же.

Чтобы выдумать такое я не столь отважен: ведь за это в Шпильберг, знаю, был бы я посажен,

В Шпильберге или в Куфштейне камеры с уютом. "Короля храни нам, боже", соловьи поют там.

Чти, мой милый, без изъятья всех, на ком короны! Сердце кесаря смягчают низкие поклоны.

И болван, что бьет поклоны, выдвинуться может. Ну, а тот, кто не умеет, вечно корку гложет.

Песнь пятая Безбожие на Руси

Так из мелочи возникло кляузное дело: на Руси не стало бога, церковь овдовела.

Нынче справились бы скоро: слов не тратя лишних, каждый попик вам из теста напечет всевышних.

А тогда таким секретом Русь не обладала и, Перуна в воду кинув, жить без бога стала.

Стали чудиться мирянам всяческие беды, ибо с казусом подобным не встречались деды!

Но извечной сути мира этим не изменишь: хоть сто раз нахаркай в море ты его не вспенишь.

Без Перуна все такой же Русь была с изнанки, жизнь крутилась, как и прежде, на манер шарманки:

шили саваны старухи, шли рожать молодки; Трезвый люд тянулся к делу, а пьянчуга - к водке;

после груш и яблок зрели сливы, как бывало; после ливня, как и прежде, вёдро наступало.

Солнце днем, а месяц ночью спорили со тьмою; летом князь, как всякий смертный, изнывал от зноя;

рожь росла, когда посеют, ну, а травы - сами; языком паны трудились, мужики - руками;

кто оброк платил, тот не был у господ в опале; голод - яствами, а