Авин Виктор
«Чуть-чуть высунув язык (сборник стихов)»

тостуя за жизнь, за гранки,

во время беседы у Бога

получая ножиком в сердце

я желаю нам легкой смерти

от недостачи в банке

от песен сибирской Янки

или от съеденной мертвечины

за стальной Кремлевской стеной.

Я желаю нам легкой смерти

от подарка своей дорогой

и ненаглядной теще,

от осенней коварной лужи

или от фразы "кому ты нужен?

И что есть причина смерти?"

А может ты просто - упал и умер?

Или совсем уже полоумен?

Или обманут собственным другом?

Или другим поэтом контужен?

Или звуком твой мозг нагружен?..."

В общем, ясно: в Бога не веря

покидая свою купель

я желаю нам легкой смерти

(в России вечная цель...).

Впрочем, каюсь, солгать не могу

я желаю нам полной жизни,

когда кровь и слюна брызнет

от прочтения этой строчки

той последней своей ночью

а потом отойти желаю

от желанного мне края

и вкусить пару новых строчек,

и бежать от стихов, где прочерк

Вместо боли в конце точек

и упасть на луга в пропасть

где мы кушать и спать просим

и в начале "НЕ Я" восклицаем

тянем жилы и жалим, ставим

знак вопроса нерукотворный

под словечком простым "покорным"...

Вольно! Почесть дана. Каюсь

Выхожу из себя, таю,

Не рожден, но уже умираю

в глубине своих лучших лет...

Коченею, колюсь костью

мерзну, жду, открываю гостье,

реверансы, поклон, на пол,

Хруст в спине, в животе, на кон,

Ставим голые мысли в образ,

А затем пустота, голос. И отсчет:

-раз, два, три, готовы?! Взлетаем!

-Но куда?

-А так, черкнуть слова.

И в словах умереть. Слегка...

Впереди еще много слов....

Да простит меня, Бог - верю!

Пока...

x x x

"И дверь открылась"

На белом, бледном полотне стояло блюдо.

На нем - два яблока, лимон; и край салфетки

Едва заметный плавный реверанс соседке

Бутылке тонкой, налитой до края,

Исполнил кружевами. Пламя,

Едва ли видное чьему-то глазу,

Слегка кольнуло по