Корнилов Леонид
«Корниловский мятеж»

Звезда пацана

Шире шаг! Шире шаг!

Но не ширится он.

Всходят звезды не так

по ступеням погон.

Вот споткнулась одна,

оглянулась назад

на того пацана,

что погиб, как солдат.

Руки, ноги - вразмет.

Он в последнем бреду

по команде "Вперед!"

превратился в звезду.

И звезду пацана

уронил небосклон,

чтоб светила она

с генеральских погон.

Генерал, ты не пей,

бросив звезды в стакан.

Звезды кровью своей

уж обмыл тот пацан.

Генералу еще

орден дан за труды.

Но немеет плечо

от "двухсотой" звезды.

Не война, а вина

убивает сынов.

Не воскреснет страна

на крови пацанов.

Чернорабочий чеченской войны

Выбегу в поле. А там - пустота.

В горы ушедшее, русское поле

ищет на скалах бессмертную долю

на высоте, что посмертно взята.

Ветер "Славянку" играл для страны,

в дуле насвистывал что-то другое.

Лучше живым не вернуться из боя,

Чем неживым возвращаться с войны.

Выкричу горе небу под дых.

Выпадут слезы круглы, как росины.

Ты же не мертвых хоронишь, Россия,

ты же земле предаешь молодых,

чернорабочих чеченской войны.

Коротко стриженный. Думаю, русый.

Богом обиженный, мальчик безусый,

павший в дырявую память страны,

На высоте, что посмертно взята,

названый брат неизвестным солдатам,

слившийся кровью своей с автоматом,

где он твой, Родина-мать, сирота?

Под знаком "двухсотых"

Взвод на "первый-второй" рассчитался сполна.

И вкопался по грудь на высотах.

А наутро солдат рассчитала война

на "двухсотых", и только "двухсотых".

Я в кощунстве страну упрекнуть не могу,

но ее не разжалобишь взводом.

Десять русских "двухсотых" лежат на снегу,

как близняшки с двухтысячным годом.

С грузом "двести" в душе я и сам неживой.

Что творится, сограждане, с нами?

Раньше с фронта писали: погиб, как герой.

А теперь - только цифра с нулями.

Скоро нам телеброкеры сводки потерь

подадут вперемешку с рекламой.

Мы позволили нашим глазам запотеть

и не видим, где криво, где прямо.

А каленые жерла нелепой войны

затыкают нам