Корнилов Леонид
«Корниловский мятеж»

Мы отводим глаза от уставшей страны.

Дал бы Бог отвести еще души.

Грузом "двести" на них навалился Кавказ.

Не укрыться в жилищах высотных.

Эта линия фронта прошла через нас.

Не в двухтысячном мы, а - в "двухсотом".

Солдатка

Цветное фото в черной рамке

все носит девочка с собой.

Ее любовь на пыльном танке

уходит в свой последний бой.

И в нашем веке, двадцать первом,

как в сорок первом, грозовом,

вслед за письмом с признаньем первым

стучится похоронка в дом.

И воскрешая боль утраты,

творят молитву соловьи.

Ее любовь ушла в солдаты

и служит в армии Любви.

Господь, оставь ее влюбленной,

не старой девой, не вдовой.

Страшней любви неразделенной

есть - разделенная войной.

Привыкаю к войне

И я привыкаю к войне.

От сводки тупею, как с водки.

И нету прямее наводки,

чем бить с телебашни по мне.

Испытанным беглым огнем

накрыли экранные профи

мой дом, как окоп в полный профиль.

Как слышишь, Россия, прием?

Не слышу, не слышу сердец.

Все меньше сердечного стука.

И землю со скрежетом в руку

гребет напоследок боец.

И в пыль ударяется кровь,

и падает кровь раньше тела.

Закроем глаза неумело

тому, кто прикроет нас вновь.

Извечный войны лабиринт

не пройден до края ни разу.

"Горячая точка" Кавказа

опять проступает сквозь бинт.

И линия фронта в эфир

выходит. И это не слишком?

Выходит, войны передышку

мы приняли снова за мир.

И бьют с телебашни по мне

бесстрастно экранные профи.

Мой дом, как окоп в полный профиль.

И я привыкаю к войне.

И смерти приказано жить,

А жизни предложено выжить.

Как волк, современника лижет

желанье пойти и убить.

В цепной полоумной тоске

грызет свои ядра реактор.

И палец Кавказ-гладиатор

нам всем отстрелил на руке.

И кажется, все не к добру:

и книги, и вечное небо.

И разум посеяли в небыль,

раз штык прировняли к перу.

И