Бараташвили Николоз
«Лирика»

И своими невзгодами с кем поделиться?

Я до вечера ждал, чтобы розан зацвел,

Твердо веря, что цвесть он уж не перестанет,

Я не ведал, что подвиг рожденья тяжел

И что все, что цветет, отцветет и увянет".

1834

KETEBAHA

Шумит и пенится сердито

И быстро катится река.

Кустами берега покрыты

И зарослями тростника.

Кто это, голову грустно понуря,

Смотрит с обрыва в водоворот?

Перебирая струны чонгури 1,

Девушка в белом громко поет.

"Насытишься ли ты, злоречье?

Не насмехайся, не язви

Над каждым мигом нашей встречи

Из зависти к моей любви.

Зачем, поверив лжи бесстыдной,

Ты до того, мой друг, дошел,

Что преданности очевидной

Ты голос злобы предпочел?

Зачем не изучил заране

Мой образ мыслей, сердце, нрав?

Зачем мне расточал признанья,

Чтобы убить, избаловав?

Зачем согнул мою гордыню,

На муку сердце мне обрек?

Зачем бесплодием пустыни

Дохнул на юности цветок?

Я верую: моя кончина

Переселенье в мир иной.

Уверившись, как я невинна,

Ты в небе встретишься со мной".

Она умолкла. И нежданно

В словах, затихших над волной,

Узнал я голос Кетеваны,

Чарующий и неземной.

Шорох паденья скоро разнесся

Страшный и неотвратимый удар.

Девушка бросилась в воду с утеса,

Крикнув пред смертью: "Мой Амилбар!"

1835

1 Чонгури - струнный музыкальный инструмент.

СУМЕРКИ НА МТАЦМИНДЕ 1

Люблю твои места в росистый час заката,

Священная гора, когда твои огни

Редеют, и верхи еще зарей объяты,

И по низам трава уже в ночной тени.

Не налюбуешься! Вот я стою у края.

С лугов ползет туман и стелется к ногам.

Долина в глубине как трапеза святая.

Настой ночных цветов плывет, как фимиам.

Минутами хандры, когда бывало туго,

Я отдыхал средь рощ твоих и луговин.

Мне вечер был живым изображеньем друга.

Он был как я. Он был покинут и один.

Какой красой была овеяна природа!

О небо, образ твой в груди неизгладим.

Как прежде,