Бараташвили Николоз
«Лирика»

Кровь ручьями хлынула в низины

И в Куру чрез луговые рвы.

Обе стороны схватились близко,

Бьются и не замечают ран.

Тут весь цвет страны - Тамаз Энисский,

Тут и Абашидзе Иоанн.

Не слабеет общая решимость,

Царь - живой прообраз храбреца.

Несмотря на их неустрашимость,

Бой в разгаре, не видать конца.

Шапки вмиг надвинули грузины,

Взяли шашки, свистнули клинки,

И врубились хваткою старинной

В построенье вражье смельчаки.

Ночь границу положила бою.

У грузин бесспорный перевес.

Царь Ираклий посмотрел вдоль строя.

Временный восторг его исчез.

Он уже не рад своей победе.

Юношам убитым нет числа.

Сколько неутешных слез в наследье

Эта битва близким принесла!

Их могил уже мы не застанем,

Имена рассеяны их в прах.

Памятника нет с напоминаньем

О святых и славных их делах.

Тишина скрывает эти тени.

Спите мирно, тени! Все равно

Слух о вас лелеет провиденье.

Вам истлеть бесследно не дано.

Вечно живо, цело и сохранно,

Что в веках оставило печать,

И, покамест не забудут хана,

В Грузии вас будут вспоминать.

Царь сказал начальникам: "Нас мало.

Надобно врага предупредить,

Запереться в крепость Нарикалу,

И ее поспешно укрепить.

Здесь у хана мы как на ладони,

За стеной же, на крутой скале,

Он поверит, что при всем уроне

Мы еще в значительном числе.

Поговорка есть для обихода:

"Силу хитрость может превозмочь".

Согласились с этим воеводы

И ушли в Тбилиси в ту же ночь.

Утром были жители в унынье.

Город весь окутывал туман.

К Нарикале, крепостной твердыне,

Подступил с утра Магомет-хан.

Без успеха трое суток сряду

Била стены грозная орда.

Хан уж снял бы, может быть, осаду,

Если бы не новая беда.

Хоть никто не ждал ее отсюда,

Но пришла измена в их среду,

И, к стыду, их собственный Иуда

Предал их за небольшую мзду.

Царь хотел, открытием взбешенный,

Вылазкой отбросить персиян,

Чтоб поправить часть того урона,

Что нанес предателя