Кузмин Михаил
«Нездешние вечера (Стихи 1914-1920)»

Учительной руки!

- Рыбачат на плоском озере

Еврейские рыбаки.

Ползут облака сн_е_гово.

- Хлеба-то взяли? Эй!

Над заштопанным неводом

Наклонился Андрей.

Читаем в затворенной комнате,

Сердце ждет чудес.

Вспомни, сынок, вспомни

Мелкий, песчаный лес.

Золотые полотнища спущены

(В сердце, в воде, в камыше?).

Чем рассудку темней и гуще,

Тем легче легкой душе.

Отчего в доме ветрено?

Отчего в ароматах соль?

Отчего, будто в час смертный,

Такая сладелая боль?

Ползут облака снегово...

По полотнищу вверх глянь

Играет серебряным неводом

Голый Отрок, глаза - лань.

Наклоняется, подымается, бегает,

Круглится отрочески бедро.

Рядом - солнце, от жара белое,

Златодонное звонкое ведро.

Поймай, поймай! Благовестия

Самой немой из рыб.

Брошусь сам в твои сети я,

Воду веретеном взрыв!

Белое, снеговое сияние

Обвевает важно и шутя.

Ты мне брат, возлюбленный и няня,

Божественное Дитя.

Спадает с глаз короста,

Метелкой ее отмести.

Неужели так детски просто

Душу свою спасти?

Все то же отцовское зало,

- Во сне ли, или грежу я?

Мне на волосы с неба упала

Золотая, рыбья чешуя.

[1918]

420. ГЕРМЕС

Водителем душ, Гермесом,

Ты перестал мне казаться.

Распростились с болотистым адом,

И стал ты юношей милым.

Сядем

Над желтым, вечерним Нилом.

Ныряет двурогий месяц

В сетке акаций.

Твои щеки нежно пушисты,

Не нагладиться вдосталь!

- Чистым - все чисто,

Помнишь, сказал Апостол?

В лугах заливных все темней.

Твой рот - вишня, я - воробей.

В твоих губах не эхо ли

На каждый поцелуй?

Все лодочки уехали,

Мой милый, не тоскуй.

Все лодочки уехали

Туда, далеко, вдаль!

Одежда нам помеха ли?

Ужаль, ужаль, ужаль!

Но отчего этот синий свет?

Отчего этот знак на лбу?

Маленькие у ног трещоткой раскрылись крылья.

Где ты? здесь ли? нет?

Ужаса

Связал меня узел,

Напало бессилье...

Снова дремлю в гробу...

Снова бледная лужица

(Выведи, выведи, водитель мой!),

Чахлый и томный лес...

(Ветер все лодки гонит домой)

Гермес,