Маяковский Владимир
«Хорошо !»

глядит

неласковая Авроровых

башен

сталь. И вот

высоко

над воротником поднялось

лицо Коновалова. Шум,

который

тек родником, теперь

прибоем наваливал. Кто длинный такой?..

Дотянуться смог! По каждому

из стекол

удары палки. Это

из трехдюймовок шарахнули

форты Петропавловки. А поверху

город

как будто взорван: бабахнула

шестидюймовка Авророва. И вот

еще

не успела она рассыпаться,

гулка и грозна,над Петропавловской

взвился

фонарь, восстанья

условный знак. - Долой!

На приступ!

Вперед!

На приступ!Ворвались.

На ковры!

Под раззолоченный кров! Каждой лестницы

каждый выступ брали,

перешагивая

через юнкеров. Как будто

водою

комнаты полня, текли,

сливались

над каждой потерей, и схватки

вспыхивали

жарче полдня за каждым диваном,

у каждой портьеры. По этой

анфиладе,

приветствиями оранной монархам,

несущим

короны-клады,бархатными залами,

раскатистыми коридорами гремели,

бились

сапоги и приклады. Какой-то

смущенный

сукин сын, а над ним

путиловец

нежней папаши: "Ты,

парнишка,

выкладывай

ворованные часычасы теперича наши!" Топот рос

и тех

тринадцать сгреб,

забил,

зашиб,

затыркал. Забились

под галстук

за что им приняться?Как будто

топор

навис над затылком. За двести шагов...

за тридцать...

за двадцать... Вбегает

юнкер:

"Драться глупо!" Тринадцать визгов:

-Сдаваться!

Сдаваться!А в двери

бушлаты,

шинели,

тулупы... И в эту

тишину

раскатившийся всласть бас,

окрепший

над реями рея: "Которые тут временные?

Слазь! Кончилось ваше время". И один

из ворвавшихся,

пенснишки тронув, объявил,

как об чем-то простом

и несложном: "Я,

председатель реввоенкомитета

Антонов, Временное

правительство

объявляю низложенным". А в Смольном

толпа,

растопырив груди, покрывала

песней

фейерверк сведений. Впервые

вместо:

-и это будет...пели:

-и это есть

наш последний...До рассвета

осталось

не больше аршина,руки

лучей

с востока взмолены. Товарищ Подвойский

сел в машину, сказал устало:

"Кончено...

в Смольный". Умолк пулемет.

Угодил толков. Умолкнул

пуль

звенящий улей. Горели,

как звезды,

грани штыков, бледнели

звезды небес

в карауле. Дул,

как всегда,

октябрь ветрами. Рельсы

по мосту вызмеив, гонку

свою

продолжали трамы уже

при социализме.

7

В такие ночи,

в такие дни,