Маркиш Перец
«Баллада о двадцати восьми»

Сжиравшее храмы твои, Роттердам?"

"Ты, череп, видать, заплутал средь дорог,

Могилу ты ищешь? К ней путь недалек!

Тебе ее рыли гвардейским мечом

На Волоколамском шоссе ледяном, -

Увенчаны блеском полуночных звезд,

Кремлевские башни вступают на пост".

3

Гвардейцы, воители русской земли,

Дозором в траншее глухой залегли.

Их шлемы подобны стальным куполам,

Шинели -- туман по осенним полям,

Их лица обветрены гневом. В те дни

Неделями не отдыхали они.

В баклагах -- водица, буханка в мешке -

Едят, полулежа на волглом песке,

Вот с воблы сдирают шершавую медь,

Вкусна, хоть совсем незатейлива снедь.

Недавно они разгромили отряд,

Сердца еще пламенем боя горят.

По вкусу краюха ржаная, когда

Прервалась на миг боевая страда,

Врагов было больше в семь раз.

Но мудрей В семь раз был удар их суровых мечей.

А сердце не знало в железной груди,

Что самое грозное ждет впереди.

И вспомнил один Казахстана простор,

Там солнце еще горячо до сих пор.

Другой по Кавказу украдкой вздохнул:

"Заждался ты гостя, родимый аул!"

Но сыщется разве роднее очаг,

Чем этот окоп средь лесов и бочаг?

Украинец, русский, казах и узбек,-

Но спаяна боем судьба их навек.

За кровь белоруса отплатит грузин,

За кровь украинца -- Киргизии сын.

И в братстве суровом они, как в броне,

Судьба их спаялась в смертельном огне.

Снег тычется слепо в туманную ширь,

И ветер ведет его, как поводырь.

Березы ли плачут, тоски не тая?

Иль птицы умчались в чужие края?

Нет, мечутся рощи и реки, спеша

Проститься с гвардейцами у рубежа.

Осеннего ветра немолкнущий звон.

Не будет родимый простор осквернен

Кругом все торжественно, просто, легко,

Хоть песней лети в эту ночь далеко.

Снега вопрошают: Россия, ответь,

Почему так легко за тебя умереть?

Дозорный в траншею вернулся. -- Друзья -

Сказал он спокойно, -- подсчитывал я:

Штук двадцать их перевалило кювет.

На каждого танк... Да и этого нет,

Ведь нас двадцать