Неруда Пабло
«Испания в сердце»

прорастает ружье с глазами.

Но из каждого преступления

рождаются пули,

они заменят вам сердце.

Вы спрашиваете, почему я не говорю о мечтах,

о листьях,

о больших вулканах моей земли?

Смотрите: на улице кровь.

Смотрите:

кровь

на улице!

Матерям убитых дружинников

Они не умерли,

стоят в разгаре боя,

как фитили.

Их светлые тени

сливаются с полями цвета меди,

с железной завесой ветра,

с парапетом гнева,

с грудью небес.

Они стоят среди пшеницы,

высокие, как полдень,

над равниной.

Из мертвых тел

колокола

звонят победу.

Сестры, горсть пыли на земле,

разрушенное сердце,

верьте в ваших мертвых!

Они не только корни

под камнем, одетым в кровь,

их рты кусают порох,

идут на приступ,

и поднятые кулаки не уступают смерти.

Из тел поверженных выходит жизнь.

Матери, знамена, сыновья!

Лицо с разбитыми глазами на страже.

Оружье полно земных надежд.

Сбросьте траур,

чтобы слезы стали металлом,

чтобы точили день и ночь,

чтобы долбили день и ночь,

пока не рухнут двери злобы.

Я знал ваших детей,

я гордился их жизнью,

как горжусь их смертью.

Их шаги в метро

звенели по утрам рядом с моими.

Их смех врезался, как гроза,

в глухие мастерские.

Среди плодов Леванта, сетей рыбацких Юга,

цемента, типографской краски

я видел их горячие сердца.

Матери! Мое, как ваши

полно горем: лес, омытый кровью,

с хищным туманом бессонницы

и с одиночеством любого дня.

Но сильнее, чем проклятье мерзким гиенам,

сильнее, чем ярость, презренье, плач,

матери,

сквозь скорбь, сквозь смерть, смотрите

сердце дня,

который занялся.

И мертвые приветствуют его из-под земли,

сжав кулаки над золотом пшеницы.

Какой была Испания

Испания была сухой и напряженной:

бубен дня со смутным звуком,

равнина и орлиное гнездо,

тишина, исхлестанная непогодой.

Как я люблю - до слез

твою черствую землю,

твой бедный хлеб,

твой бедный люд,

и в самой глуби моего сердца

потерянный цвет твоих ветхих деревень,

твоих равнин,

в веках, под луной,