Неруда Пабло
«Испания в сердце»

В ваших руках цвели пурпуровый гранат

и утренняя луковица.

С грузом молний,

преследуя победу,

спокойные и стойкие,

вы вышли против танков.

Свобода вас нашла в глубоких рудниках,

свобода разлучила ваши руки с плугом,

свобода звала на выручку

в домах, в полях,

в пыли дороги,

средь апельсиновых садов и ветра.

Свобода собирала спелые сердца,

и вы пришли,

дети победы.

Вы падали не раз - растерты руки,

хрящи измолоты, рот запечатан,

но в разгаре боя

вставали снова вы,

и новые вставали,

обугленные,

неистребимые,

люди сердца и корней.

Мадрид (1937)

Сейчас я вспоминаю все и всех,

в самых глубинах,

хоть за землей, но все же на земле.

Вторая зима.

В этом городе, где все, что я люблю,

нет больше ни хлеба, ни света.

Над сухой геранью хрустальный холод.

Ночью в стены, пробитые снарядом, как быком,

входят горестные сны.

На рассвете средь укреплений - никого,

только брошенная телега.

В сгоревшем доме с дверью в небо

вместо ласточек заплесневелый камень

и тишина веков.

Базар. Немного нищей зелени.

Сюда привозят каждый день

дорогой крови

рыбу, апельсины

сестре или вдове.

Город горя, раненый, расщепленный, подточенный,

осколки стекла и крови,

город, лишенный ночи, город ночи,

город тишины и канонады,

город героев.

Новая зима, вторая,

голая - ни хлеба, ни шагов.

Солдатская луна и город.

Все и всем.

Нищая земля, и жилы настежь

кровь, большое сердце,

а слезы падают, как пули,

на истерзанную землю,

как голуби - звеня.

Кровь, что ни час, кровь, что ни день.

Я не говорю о вас, уснувшие герои:

перед вашей волей дрогнула земля.

Я слушаю: на улице

зима идет.

Дом, где я жил, дома и город,

все оцеплено огнем.

Уж больше года, как предатели с разбега

ударились об этот берег.

Ток твоей крови их поразил.

Ни огонь, ни смерть не срыли этих стен.

Теперь убийцы караулят:

епископ с низким лбом,