Сенека Луций Анней
«Октавия»

Стигийский факел сжав рукой кровавою:

Пусть сына свадьбу озарит преступную

С Поппеей - я же, мстительница скорбная,

Мой факел в погребальный превращу костер.

И среди теней то убийство мерзкое

Я не забыла: маны неотмщенные

Покоя не нашли. За все, что сделала

Для сына я, - мне был корабль наградою,

И за престол - крушенья ночь и горький стой.

Хотела я оплакать гибель спутников

И сына грех - но не дали мне времени

Для слез: удвоил грех свой злодеяньем сын.

Мечом убита, я сквозь раны гнусные

Среди родных пенатов испустила дух,

Из моря спасшись. В сердце сына ненависть

Не угасила кровь моя: тиран теперь

Желает имя матери и все мои

Заслуги навсегда предать забвению:

Он разрушает надписи и статуи

По всей земле, которую - на горе мне

Под власть убийце отдала любовь моя.

Супруг умерший тень мою преследует,

У глаз моих преступных машет факелом,

Грозит, корит судьбой своей и требует,

Чтобы убийца сына выдан был ему.

Оставь! Он твой: дай лишь отсрочку краткую.

Эриния тирану уготовила

Конец достойный: бич, и бегство жалкое,

И казнь, перед которой птица Тития,

Тантала жажда, труд Сизифа горестный

И даже Иксиона колесо - ничто.

Пускай он возведет дворец из мрамора

Под золотою кровлей, пусть порог хранят

Когорты, пусть пришлет весь мир ограбленный

Ему богатства, руку пусть кровавую

Парфяне лобызают и несут дары,

Настанет день, когда с душой преступною

Расстанется и горло под удар врага

Подставит он - разбитый, нищий, брошенный.

Увы, к чему был труд мой и мольбы мои?

Куда тебя безумье приведет твое

И рок, мой сын? Перед такими бедами

Стихает гнев тобой убитой матери!

О, если б, раньше, чем рожден ты мною был,

Мне чрево растерзали звери дикие:

И ты бы умер, неразлучный с матерью,

Бесчувственный, злодейством не запятнанный,

И в царстве мертвых никогда тревог не знал,

И славных предков, и отца