Шилейко Владимир
«Пометки на полях»

Но - вырез груди слишком прихотлив,

И пьяный зной улыбки слишком ярок.

Изыскан тонкий запах Rose d'Orsay;

В изгибе бедр живет античный мрамор...

Зеркал эпиграфический музей

И над альковом надпись: "Vincit Amor".

22.

ВЕЧЕРНЕЕ

...И когда вечерние тени

Совсем золотыми станут

Неужели мои сирени

В бокале завянут?

За любовью всегда печали,

Уходящий отмечен следом...

Для тебя ли они дышали

Взволнованным бредом?

Весна 1913. Петербург

23.

* * *

"И дал мне три гвоздики,

Не поднимая глаз..."

Ужель "не поднимая глаз"?

Уж он и глаз поднять не смеет!

На этой строчке каждый раз

Душа покойно вечереет.

Какая солнечная грусть,

Какая буря в мире малом!

И, улыбаясь, наизусть

Твержу об этом даре алом;

Я чудо милое сберег

Среди иных воспоминаний,

Как ты засушивал цветок

В угрюмых томах без названий.

24.

* * *

Я думал: всё осталось сзади

Круги бессмысленных планет,

Страницы порванных тетрадей,

Я верил: будущего нет.

Так я темно и слепо верил,

Так обручил себя судьбе,

Сказал обет и запер двери,

А ключ, Господь, вручил Тебе.

Ты видел все мои года

За Книгою о Беспредельном,

Все ночи страшного труда,

Все слезы о труде бесцельном.

Господь, Ты знаешь, сколько раз

В моих дверях томился кто-то,

Я верил: не придет Суббота,

И не отвел от книги глаз.

Так верил. Но она пришла,

И было это так: весь вечер

Над Иовом я теплил свечи

И пел священные слова.

И вдруг забыл последний стих,

И вот упал в крови и в поте,

Вот в криках бился, вот жених,

Жених во сретенье Субботе!..

Безумие поет, звеня

Неистовыми голосами.

Теперь конец. Убей меня

Неумолимыми глазами.

1 января 1914.

Петербург

25.

ТРИОЛЕТЫ

I

Михаиле Леонидыч, где ты?

Ко мне твой Гуми пристает.

Он не пустил меня в поэты

(Михаиле Леонидыч, где ты?),

Он посадил меня в эстеты,

Еще и снобом назовет!

Михаиле Леонидыч, где ты?

Ко