Воейков Александр Федорович
«Стихи»

32

Чудо! - Под окном на ветке Крошка Батюшков висит В светлой проволочной клетке; В баночку с водой глядит, И поет он сладкогласно: "Тих, спокоен сверху вид, Но спустись на дно - ужасный Крокодил на нем лежит".

33

Вот Измайлов, - Автор басен, Рассуждений, эпиграмм, Он пищит мне: "Я согласен, Я писатель не для дам. Мой предмет - носы с прыщами, Ходим с музою в трактир Водку пить, есть лук с сельдями Мир квартальных есть мой мир".

34

Вот и Греч - нахал в натуре, Из чужих лоскутьев сшит. Он - цыган в литературе, А в торговле книжной - жид. Вспоминая о прошедшем, Я дивился лишь тому, Что зачем он в сумасшедшем, Не в смирительном дому?

35

Тут кто? - "Гречева собака Забежала вместе с ним". Так, Булгарин-забияка.

С рыльцем мосьичим своим, С саблей в петле... "А французской Крест ужель надеть забыл? Ведь его ты кровью русской И предательством купил!"

36

"Что ж он делает здесь?" - "Лает, Брызжет пеною с брылей, Мечется, рычит, кусает И домашних, и друзей". - "Да на чем он стал помешан?" - "Совесть ум свихнула в нем: Всё боится быть повешен Или высечен кнутом!"

37

Во г в передней раб-писатель, Каразйн хамелеон! Филантроп, законодатель.

Взглянем: что марает он? Песнь свободе, деспотизму, Брань и лесть властям земным, Гимн хвалебный атеизму И акафист всем святым.

38

Вот Грузинцев! Он в короне И в сандалиях, как царь; Горд в мишурном он хитоне,

Держит греческий букварь. "Верно, ваши сочиненья?" Скромно сделал я вопрос. "Нет, Софокловы творенья!" Отвечал он, вздернув нос.

39

Я бегом без дальних сборов... "Вот еще!" - сказали мне. Я взглянул. Максим Невзоров

Углем пишет на стене: "Если б, как стихи Вольтера, Христианский мой журнал Расходился. Горе! вера, Я тебя бы доконал!"

40

От досады и от смеху Утомлен я, воп спешил Горькую прервать утеху; Но смотритель доложил: "Ради вы или пе ради, Но указ уж получен; Вам нельзя отсель ни пяди!" И указ тотчас прочтен:

41

"Тот Воейков, что бранился, С Гречем в подлый бой вступал, Что с Булгариным возился И себя тем замарал, Должен быть как сумасбродный

Сам посажен в Желтый Дом. Голову обрить сегодни И тереть почаще льдом!"

42

Выслушав, я ужаснулся, Хлад по жилам пробежал, И, проснувшись, не очнулся И не верил сам, что спал. Други, вашего совету! Без него я не решусь: Не писать - не жить поэту, А писать начать - боюсь!

"1814-1825"