Харон Яков Евгеньевич
«Злые песни Гийома дю Вентре : Прозаический комментарий к поэтической биографии.»

Да… С тех пор на вальцах работали только инвалиды, потерявшие пальцы здесь же. Норма им, как инвалидам, была небольшая, они хорошо зарабатывали, были довольны,— если только человек без четырех пальцев правой руки может быть доволен.

Больше всех был доволен Григорий Иосифович: вот это решение проблемы было, казалось, совсем в его духе. Он даже обещал написать в медицинский журнал — не знаю, написал ли.

…И вот он вошел ко мне в палату, куда позвал его Юрий Николаевич, когда я очнулся. Он сразу взял в руки чайник-поилку: когда человек долго без сознания, организм сильно обезвоживается, и первое слово, слетающее с уст воскресшего, гласит: пить.

– Ну?! — шагнул он ко мне, лучась доброй радостью. Я тоже улыбнулся и сказал: — Ку-… курить…— не нарочно, конечно, а просто так — мысли были где-то еще не здесь, да и поилка была ведь тут же, чего уж формализм разводить…

Григорий Иосифович расхохотался. Потом сказал серьезно:

– Будет жить. X… с ним, сверни ему цигарку.— Сам он не курил.

Я затянулся — и снова куда-то провалился, но, кажется, ненадолго. И вскоре совсем поправился. Когда Юрий Николаевич пришел ко мне в следующий раз, я встретил его уже в полной форме:

– Вспомнил я вашего дю Вентре, будь он неладен! Вот память никудышная, прямо какая-то деменция прекокс — преждевременное окисление мозгов.

– Закисание,— поправил Юрий Николаевич: — Ментос — это ум, а деменция — впрочем, раз вы вспомнили, то вам ничего похожего не угрожает… Что же вы вспомнили?

– А вот вспомнил один сонет — не скажу уж, в чьем переводе: «Мороз начистил лунный диск