Ладыгин Николай Иванович
«И лад, и дали»

В неразрывной связи с поэтическим творчеством Николая Ладыгина находилось его увлечение живописью, особенно жанром пейзажа. На первый взгляд, эти два вида деятельности кажутся явлениями разного порядка: сложность стихотворного языка палиндрома как бы противостоит реалистическим изображениям природы, порой стремящимся к фотографическому отображению действительности. Но на самом деле только в единстве поэзии и художества можно понять феномен Ладыгина, проникнуть в глубину образности его художественно-поэтического языка.

Ни у кого не возникает сомнения в том, что писать стихи в форме палиндрома очень сложно. Не случайно Владимир Солоухин, познакомившись с поэтическим наследием Ладыгина, оценил его как «огромный труд» и «подвиг»^[4]. Действительно, если любое обычное стихотворение, живущее по строгим законам ритма, рифмы и размера, но при этом создающее ощущение естественно льющейся речи, воспринимается нами как чудо, то как тогда отнестись к палиндрому, в жизни которого существует еще больше ограничений?! Кажется, что создавать в этой «жестокой» системе поэтически-возвышенные образы просто невозможно! Но, наверное, мало кто задумывался над тем, что так называемая «реалистическая» живопись — искусство тоже очень сложное и трудоемкое, требующее огромного навыка и мастерства. Чтобы легко и свободно отображать окружающий мир таким, каким он видится человеком, надо пройти большую школу рисунка и живописи, в совершенстве познав законы перспективы, цвета, света, ритма. Наконец, художнику необходимо иметь в своем характере зерно рационализма и терпения, чтобы достоверно изобразить предметы трехмерного мира на двухмерной плоскости. Таким образом, Николай Ладыгин как в поэзии, так и в живописи шел самым трудным путем — путем преодоления преград, ставя перед собой неимоверно трудные задачи. Его стихи могли родиться только в результате огромного труда и творческого усилия. К той же мысли приходишь, глядя на бесчисленное количество его живописных этюдов — удачных и не очень