Чосер Джеффри
«Книга о королеве»

На плотский походила глад!

И я восчуял в глубине

Сердечной: сколь же лучше мне

Слугою стать моей звезде,

Не мысля о любовной мзде,

Чем тешиться и ликовать,

С другой кидаясь на кровать!..»

И рыцаря озноб сотряс:

«Она смеялась, пела, в пляс

Пускалась; шутку про запас

Держала – позабавить нас.

Она блистала, как алмаз,

Блистала – но не напоказ.

Такой служи – не измени,

Таких не знали искони.

Возьмусь ли, друг мой, описать

Власы ея, за прядью прядь?

Да всякая ль казна богата

Подобным изобильем злата?

А очеса моей юницы!

О, незабвенные зеницы!

Нешироко разнесены,

И без малейшей косины,

Они всегда сияли так,

Что всякий дерзостный дурак –

Придворный фат, вельможный кметь –

Призыв готов был усмотреть

Во взоре этом – но потом

Стремился прочь, стыдом ведом:

Она была из тех натур,

Чей отрезвляющий прищур

Глаголет, как удар хлыста,

Хотя безмолвствуют уста,

Но чьи щадящие зрачки,

Расширясь, молвят: “Пустяки!

Забудем! Повод больно глуп” –

И не слетит ни слова с губ,

И станет вновь она резва…

Нет, поточней сыщу слова:

Она со