Автор неизвестен
«Из персидско-таджикской поэзии»

Изумленный редкостным перлом светлой тайны твоей любви, Нанизал Джами ожерельем жемчуг слова на нитку строк.

x x x

Мне чуждой стала мадраса, и ханака мне не нужна, Обителью молитв моих отныне стала майхана.

В круженье зикра голоса дервишей не влекут меня, Спешу под сень, где най звучит, где песня пьяная слышна.

Что спрашиваешь ты меня о шейхах и об их делах? Тут глотка зычная, мой друг, и стоязычная нужна.

Где кравчий, рушащий обет и попирающий запрет? Мы благочестье продадим за пиалу иль две вина.

Ты о любви мне раскажи! Я лучше сказок не слыхал Под куполом страны чудес, что сказок исстари полна!

Сожги крыла, как мотылек, пади у ног своей свечи, Чтобы сердца воспламенять, она всевышним зажжена.

Но ты, Джами, чуждайся тех, кто внешним блеском увлечен! Не в каждой раковине, друг, жемчужина заключена.

x x x

Нет вина веселья в чаше неба, да и надо

просто быть глупцом, Чтобы думать, будто может в чаше быть вино,

коль чаша кверху дном. Лишь невежда называет счастьем выгребную яму - этот

мир. Так ребенку кажется опухший сановито-важным

толстяком. Никому не сшила одеянья из нетленной вечности судьба. Жизнь - халат парадный, жаль - короткий, и к тому же

сшит непрочным швом. Ветке, перегруженной плодами, угрожает камень

подлецов. В этом мире счастлив неимущий,

что забот не знает ни о чем. Перед нами узкая дорога, ночь темна, разбойники вокруг. Проводник в дороге жизни нужен,

чтоб с пути не с сбиться непутем. Пусть садовник в юности прививки сделает,

как саженцу, тебе, Коль вкусить хорошее мечтаешь в сем саду,

давно поросшем злом. Кто, Джами, над бренностью вознесся

и в пути утратил "мы" и "я", Может быть по внешности началом,

а по сути может быть концом.

x x x

Зонтик от солнца под куполом неба

весенние тучки раскрыли