Шершеневич Вадим
«Лошадь как лошадь»

Телескопами счистивши тайну звездной перхоти, Вожжи солнечных лучей машиной схватив, В силометре подъемника электричеством кверху Внук мой гонит, как черточку лифт.

Сумрак кажет трамваи, как огня кукиши, Хлопают жалюзи магазинов, как ресницы в сто пуд, Мечет вновь дискобол науки Грамафонные диски в толпу.

На пальцах проспектов построек заусеницы, Сжата пальцами плотин, как женская глотка, вода, И объедают листву суеверий, как гусеницы, Извиваясь суставами вагонов, поезда.

Церковь бьется правым клиросом Под напором фабричных гудков. Никакому хирургу не вырезать Аппендицит стихов.

Подобрана так или иначе Каждой истине сотня ключей, Но гонококк соловьиный не вылечен В лунной и мутной моче.

Сгорбилась земля еще пуще Под асфальтом до самых плеч, Но поэта, занозу грядущего, Из мякоти не извлечь.

Вместо сердца - с огромной плешиной, С глазами, холодными, как вода на дне, Извиваясь, как молот бешеный, Над раскаленным железом дней,

Я сам в осанне великолепного жара, Для обеденных столов ломая гробы, Трублю сиреной строчек, шофер земного шара И джек-потрошитель судьбы.

И вдруг металлический, как машинные яйца, Смиряюсь, как собачка под плеткой тубоКогда дачник, язык мой, шляется По аллее березовых твоих зубов.

Мир может быть жестче, чем гранит еще, Но и сквозь пробьется крапива строк вновь, А из сердца поэта не вытащить Глупую любовь.

Июль 1919

- 24

Принцип растекающейся темы

В департаментах весен, под напором входящих И выходящих тучек без номеров На каски пожарных блестящиеТолпа куполов.

В департаментах весен, где, повторяя обычай

Исконный в комнате зеленых ветвей,

Делопроизводитель весенних притчей

Строчит языком соловей. И строчки высыхают в сумерках, словно Под клякспапиром моя строка. И не в том ли закат весь, что прямо в бескровный Полумрак распахнулась тоска?

В департаментах мая, где воробьев богаделки

Вымаливают крупу листвы у весны,

Этот сумрак колышет легче елочки мелкой

В департаментах весен глыбный профиль стены. А по улицам скачут... и по жилам гогочут. Как пролетки промчались в крови... А по улицам