Крылов Иван Андреевич
«Басни»

До крошки

Сказать ли на ушко яснее мысль мою?

Худые песни Соловью

В когтях у Кошки.

От жалоб на судей,

На сильных и на богачей

Лев, вышел из терпенья,

Пустился сам свои осматривать владенья.

Он идет, а Мужик, расклавши огонек,

Наудя рыб, изжарить их собрался.

Бедняжки дрыгали от жару кто как мог;

Всяк, видя близкий свой конец, метался.

На Мужика разинув зев,

«Кто ты? Что делаешь?» – спросил сердито Лев.

«Всесильный царь! – сказал Мужик, оторопев. –

Я старостою здесь над водяным народом;

А это старшины, все жители воды;

Мы собрались сюды

Поздравить здесь тебя с твоим приходом». –

«Ну, как они живут? Богат ли здешний край?» –

«Великий государь! Здесь не житье им – рай!

Богам о том мы только и молились,

Чтоб дни твои бесценные продлились».

(А рыбы между тем на сковородке бились.) –

«Да отчего же, – Лев спросил, – скажи ты мне,

Они хвостами так и головами машут?» –

«О мудрый царь! – Мужик ответствовал. –

Оне От радости, тебя увидя, пляшут».

Тут, старосту лизнув Лев милостиво в грудь,

Еще изволя раз на пляску их взглянуть,

Отправился в дальнейший путь.

«Как, милый Петушок, поешь ты громко, важно!» –

«А ты, Кукушечка, мой свет,

Как тянешь плавно и протяжно:

Во всем лесу у нас такой певицы нет!» –

«Тебя, мой куманек, век слушать я готова». –

«А ты, красавица, божусь,

Лишь только замолчишь, то жду я не дождусь,

Чтоб начала ты снова…

Отколь такой берется голосок?

И чист, и нежен, и высок!..

Да вы уж родом так: собою невелички,

А песни – что твой соловей!» –

«Спасибо, кум; зато, по совести моей,

Поешь ты лучше райской птички.

На всех ссылаюсь в этом я».

Тут Воробей, случась, примолвил им: «Друзья!

Хоть вы охрипните, хваля друг дружку, –

Все ваша музыка плоха!..»

За что же, не боясь греха,

Кукушка хвалит Петуха?

За то, что хвалит он Кукушку.

«Как расшумелся здесь! Какой невежа! –

Про дождик говорит на ниве Камень, лежа. –

А рады все ему, пожалуй, – посмотри!

И ждали так, как гостя дорогого,

А что же сделал он такого?

Всего-то шел часа два-три

Пускай же обо мне расспросят!

Так я уж веки здесь; тих, скромен завсегда,

Лежу смирнехонько,