Пушкин Александр Сергеевич
«Борис Годунов»

И чудо – вдруг мертвец затрепетал –

«Покайтеся!» народ им завопил:

И в ужасе под топором злодеи

Покаялись – и назвали Бориса.

Г р и г о р и й.

Каких был лет царевич убиенный?

П и м е н.

Да лет семи; ему бы ныне было –

(Тому прошло уж десять лет... нет больше:

Двенадцать лет) – он был бы твой ровесник

И царствовал; но бог судил иное.

Сей повестью плачевной заключу

Я летопись мою; с тех пор я мало

Вникал в дела мирские. Брат Григорий,

Ты грамотой свой разум просветил,

Тебе свой труд передаю. В часы

Свободные от подвигов духовных

Описывай не мудрствуя лукаво

Всё то, чему свидетель в жизни будешь:

Войну и мир, управу государей,

Угодников святые чудеса,

Пророчества и знаменья небесны –

А мне пора, пора уж отдохнуть

И погасить лампаду.... Но звонят

К заутренни... благослови, господь,

Своих рабов!... подай костыль, Григорий.

(Уходит.)

Г р и г о р и й.

Борис, Борис! всё пред тобой трепещет,

Никто тебе не смеет и напомнить

О жребии несчастного младенца –

А между тем отшельник в темной кельи

Здесь на тебя донос ужасный пишет:

И не уйдешь ты от суда мирского,

Как не уйдешь от божьего суда.

ПАТРИАРХ, ИГУМЕН ЧУДОВА МОНАСТЫРЯ.

П а т р и а р х.

И он убежал, отец игумен?

И г у м е н.

Убежал, святый владыко. Вот уж тому третий день.

П а т р и а р х.

Пострел, окаянный! Да какого он роду?

И г у м е н.

Из роду Отрепьевых, галицких боярских детей. Смолоду постригся неведомо где, жил в Суздале, в Ефимьевском монастыре, ушел оттуда, шатался по разным обителям, наконец пришел к моей чудовской братии, а я, видя, что он еще млад и неразумен, отдал его под начал отцу Пимену, старцу кроткому и смиренному; и был он весьма грамотен; читал наши летописи, сочинял каноны святым; но знать грамота далася ему не от господа бога....

П а т р и а р х.

Уж эти мне грамотеи! что еще выдумал!