Мир поэзии Поиск книг    О проекте    Обратная связь    Размещение рекламы

Губерман Игорь
«Давно пора»

Главная страница / Губерман Игорь «Давно пора»
лишь в России интересно,
Поскольку бездны на краю.




Всегда в особый список заносили
Всех тех, кого сегодня я люблю,
Кратчайший путь в историю России
Проходит через пулю и петлю.




Конечно, здесь темней и хуже,
Но есть достоинство свое:
Сквозь прутья клетки небо глубже,
И мир прозрачней из нее.




Смакуя азиатский наш кулич,
Мы густо над европами хохочем:
В России прогрессивней паралич,
Светлей Варфоломеевские ночи.




В двадцатом удивительном столетии,
Польстившись на избранничества стимул,
Россия показала всей планете,
Что гений и злодейство совместимы.




Смешно, когда толкует эрудит
О тяге нашей к дружбе и доверию;
Всегда в России кто-нибудь сидит:
Одни за дух, другие за материю.




Дыша неистовством и кровью,
Абсурдом и разноязычием,
Россия – трудный сон истории
С его кошмаром и его величием.




Кровав был век,
Жесток и лжив.
Лишен и разума и милости.
И глупо факт, что лично жив,
Считать остатком справедливости.




Плодит начальников держава,
Не оставляя лишних мест;
Где раньше лошадь вольно ржала,
Теперь начальник водку ест.




Тоской тоскует наша улица
Верха, низы, шуты, поэты;
Тоска материализуется,
И в этом ужас для планеты.




Застлав и сузив горизонт,
Живет легко, темно и глухо
Страна сплошных запретных зон
Для плоти, разума и духа.




Нет, я гляжу без раздражения
На гнусь и мерзость разложения,
Поскольку в ядах разложения
Живет зерно преображения.




Мы крепко память занозили
И дух истории-калеки,
Евангелие от России
Мир получил в двадцатом веке.




Такой ни на какую не похожей
Досталась нам великая страна,
Что мы и прирастаем к ней не кожей,
А всем, что искалечила она.




Моей бы ангельской державушке
Два чистых ангельских крыла;
Но если был бы хуй у бабушки,
Она бы дедушкой была.




Россия непостижна для ума,
Как логика бессмысленна для боли,
В какой другой истории тюрьма
Настолько пропитала климат воли?




Как прежде, мы катим послушно
Грузнеющий камень Сизифа,
Но духу особенно душно
В угаре высокого мифа.




Российские штормы и штили,
Ритмично и сами собой
Меняясь по форме и в силе,
Сменяют грабеж на разбой.




За осенью – осень. Туман и тревога.
Ветра над опавшими листьями.
Вся русская жизнь – ожиданье от Бога
Какой-то на ясной амнистии.




В тюрьме я поневоле слушал радио
И думал о загадочной России:
Затоптана, изгажена, раскрадена,
А песни – о душевности и силе.




Везде покорно, пасмурно, уныло,
Повсюду сытость, сон, самодовольство…
Как мудро ты, Россия, истребила
Свою активность, честь и беспокойство.




Тот Иуда, удавившись на осине
И
Назад  

стр.12

  Вперед
Наши спонсоры:
Назад  

стр.12

  Вперед