Маяковский Владимир Владимирович
«Стихотворения (1912-1917)»

                     Зря ему дали галеру.

                     Судьи мешают и птице, и танцу,

                  40 и мне, и вам, и Перу.

                     [1915]

                    Народонаселение всей империи -

                    люди, птицы, сороконожки,

                    ощетинив щетину, выперев перья,

                    с отчаянным любопытством висят на окошке.

                    И солнце интересуется, и апрель еще,

                    даже заинтересовало трубочиста черного

                    удивительное, необыкновенное зрелище -

                    фигура знаменитого ученого.

                    Смотрят: и ни одного человеческого качества.

                 10 Не человек, а двуногое бессилие,

                    с головой, откусанной начисто

                    трактатом "О бородавках в Бразилии".

                    Вгрызлись в букву едящие глаза, -

                    ах, как букву жалко!

                    Так, должно быть, жевал вымирающий ихтиозавр

                    случайно попавшую в челюсти фиалку.

                    Искривился позвоночник, как оглоблей ударенный,

                    но ученому ли думать о пустяковом изъяне?

                    Он знает отлично написанное у Дарвина,

                 20 что мы - лишь потомки обезьяньи.

                    Просочится солнце в крохотную щелку,

                    как маленькая гноящаяся ранка,

                    и спрячется на пыльную полку,

                    где громоздится на банке банка.

                    Сердце девушки, вываренное в иоде.

                    Окаменелый обломок позапрошлого лета.

                    И еще на булавке что-то вроде

                    засушенного хвоста небольшой кометы.

                    Сидит все ночи. Солнце из-за домишки

                 30 опять осклабилось на людские безобразия,

                    и внизу по тротуарам опять приготовишки

                    деятельно ходят