Еврипид
«Вакханки»

Как хочешь. Я же и Кадм, над которым ты глумишься, мы покроем плющом голову и пойдем плясать; правда, мы - седая чета, но что делать! так надо. Твои речи не заставят меня богоборствовать: ты поражен крайним безумием. Никакое зелье не поможет тебе, напротив: от зелья скорее всего произошла твоя болезнь.

Корифейка

Спасибо, старик; своею речью ты не унижаешь Феба и вместе с тем, как истинно мудрый человек, воздаешь честь Бромию, великому богу.

Пенфей снова обращается к начальнику стражи, чтобы дать ему приказания; в то же время Тиресий ищет рукой Кадма, желая с ним вместе уйти; но этот последний, не спускавший глаз со своего внука и с грустью заметивший его упорство, подходит к нему и кладет ему руку на плечо; тот в смущении

останавливается, почтительно опустив голову.

Кадм

Дитя мое! хорошие наставления дал тебе Тиресий; живи с нами, [330] не чуждайся народной веры. Теперь твой ум блуждает, он болен, хотя и кажется здравым. (Вполголоса, наклонившись к Пенфею.) Пусть Дионис не бог, как ты говоришь; все равно называй его таковым, решись на благочестивую ложь, утверждая, что он действительно бог, - тогда поверят, что Семела богоматерь, и это принесет честь всему нашему роду... (Пенфей с негодованием отступает назад, подымая правую руку в знак протеста; Кадм торопливо продолжает, меняя тон.)

А затем - не правда ли, тебе приятно, когда народ толпится у дверей дворца, когда город величает имя Пенфея? Так же и он, [320] полагаю я, радуется, когда его чествуют. А затем - тебе памятна участь несчастного Актеона, которого им же вскормленные лютые собаки разорвали на святой