Ханинаев Виталий
«Три яйца, или Пистолет в задницу»

И уже не слон, а лошадь...

Все померкло вдруг, Фантом

удалился, Тихо стало.

Только слышен за окном

смех осиплый и усталый.

Но бессилен жалкий смех

против страсти жадной пылкой.

Робкий боязливый грех

воссиял улыбкой зыбкой.

Пляшет кровь в моих костях,

бикса взглядом что-то шепчет.

На фокальных плоскостях

нонсенс - все слова и речи.

Москва, Беляево, 2-3 декабря 1979

* * *

Счастье тихо село на пол

и заснуло крепким сном.

Воск свечи слезами плакал,

плакал дождик за окном.

Плакал Бог. От божьей грусти

загрустили облака.

Мы печаль в окошко впустим

на мгновенье. На века.

От нахлынувшей печали

будем плакать я и ты,

отмечать за чашкой чая

эфемерность красоты.

Наши письма, наши песни

будем долго вспоминать.

А потом с тобою вместе

сядем молча на кровать.

Ничего не скажем больше.

Перестанет плакать Бог,

перестанет плакать дождик.

Страсть коснется наших ног...

Черт запляшет в звездной бездне,

и завязнет хвост в пыли.

Бог по лестнице небесной

спустится на дно земли.

Зарезвятся на кровати

Коломбина и Пьеро.

Вскрикнет птица, и на платье

упадет ее перо.

Ткань из простенького ситца

чувственно ужалит шмель.

Вольно перышко вонзится

в платья радужную щель.

И прольется на перины

ало-алое ситро.

И смущенно Коломбина

поглядит в глаза Пьеро.

И заплачут в голос оба.

Умер Бог! Как не рыдать?!..

У заоблачного гроба

тихо будет счастье спать.

13 декабря 1979

* * *

Я привык не делать ставки

и живу без сожаленья.

В общежитье "Менделавки"

приезжаю для общенья.

Для общенья с тем, кто,

кто мне мил и кто приятен.

Я хожу, как управдом,

по жильцам с мероприятьем.

Я не верю чудесам,

не ношу казенный китель.

И навряд ли кто-то сам

посетит мою обитель.

Дом от дум в тумане, как дым,

весь пропитан перегаром.

Ухожу я молодым,

возвращаюсь старым-старым.

И сидит на люстре горе,

горе бьет - хозяин пьет.

Знаю