Коркия Виктор Платонович
«Свободное время (стихи и поэмы)»

апостол бродит, как химера,

и на есенинский портрет

глядит с любовью изувера.

А за окном - весна, теплынь,

и синева небес, и флаги...

Горит, горит звезда Полынь

в своем бетонном саркофаге!..

"Ликуй же, Третий Рим, ликуй!

Ужо однажды потолкуем!.."

"Мин херц, а помнишь ли Кукуй?

Поди, забыл? А мы кукуем!.."

Откуда эти голоса?

Кто их под утро посылает?

Самозабвенная слеза

картины жизни застилает.

Апостол плачет над Москвой,

не чувствуя в себе предтечу.

По Питерской, по осевой

царь Петр летит заре навстречу.

Но нет Спасителя Христа,

и правда стала бесполезной.

И Вифлеемская звезда

осветит занавес железный.

И трижды прокричит яйцо,

и отречется инкубатор,

и все Садовое кольцо

заменит круглый эскалатор!

Опухший глиняный колосс

воспрянет в луже по колено,

и миллион бумажных роз

на волю выпорхнет из плена.

На круги вечные своя

вернутся Бродский и Малюта,

и вздрогнет в сердце, как змея,

тысячелетняя минута!..

И вздрогнет старая Москва,

и ей, быть может, станет дурно,

что правит всем не голова,

а избирательная урна.

Петр Алексеев, бомбардир!

Ты создал адский вытрезвитель.

Но ты - души моей кумир,

а я - высоких зрелищ зритель!

Из пустоты, из ничего,

с анекдотической орбиты

свисает вниз Конец Всего,

а мы в гробу видали виды!

И нас не купишь на испуг

ни по дешевке, ни по пьянке.

История опишет круг

и завершится на Лубянке.

Рыдают сорок сороков.

Опасны на Руси прогнозы.

И память десяти веков

прожгли не истины, а слезы..

Все уже круг широких масс.

"Аврора" чахнет на приколе.

И в космос щурят рыбий глаз

гермафродиты поневоле.

Безумно счастливы, оне

блаженствуют, как мирный атом,

когда в надмирной тишине

корабль стыкуется с собратом.

Я сам испытывал оргазм,

во мне все так же трепетало,

когда я зрел последний спазм

в металл входящего металла.

Я созерцал из забытья

секс-бомбы ядерной строенье

и масс критических ея

интимное соединенье!

И ты,