Рильке Райнер Мария
«Сады»

контур призрака подчас.

29

САД

I

На языке пускай заемном в мире

осмелюсь ли озвучить сельский лад

названья, чье значенье шире

мучительной идиллии: брат сад.

И в нищенской своей порфире,

попав навеки к слову в плен,

при пошатнувшемся кумире

хранительных поэт взыскует стен.

Мой сад уподобляя лире,

где струны вместо кровеносных вен,

укореняешься в эфире,

и царство пчел не знает перемен.

Звук в этом имени античный,

прозрачному не свойствен тлен;

отчетливый и симметричный

в двоящихся слогах благословен.

II

Какое солнце тянет

наземные веса?

Чей пыл врасплох застанет

иные небеса?

Для тел неосторожных

настала ли пора

союзов невозможных?

Движение - игра

сил противоположных.

Сияет сад с утра,

но и его истома

по-летнему весома

и потому щедра.

III

В твоих ветвях ты, белокурый,

и в кружеве твоих теней,

сад, скрытный свойственник натуры,

земля плавучая видней.

В саду привычное сближенье

начал, хранящих вес и корм,

и нежность: вечное скольженье

неявленных и явных форм.

А в средоточье, где по-птичьи

фонтан щебечет, гений дней,

все сказывается в различье

своих невидимых корней.

IV

Разве не обречены

нам раздаривать излишки

эти мудрые детишки,

боги сельской старины?

Ради будничных трудов

вьются пчелки-недотроги;

округлением плодов

заняты малютки-боги.

Наши тени за игрою

здесь и там еще сквозят;

только праздные порою

боги смертному грозят.

V

Воспоминание, сулящее отраду,

в меня вселяешь ты, мой сад;

ты уподобился пасущемуся стаду,

о пастыре напомнить рад.

Но для ветвей твоих и ночь - не потрясенье

в своей начальной тишине;

ты поработал, сад; пришло ли воскресенье,

покой дарующее мне?

Кто, как не праведник, быть пастырем способен?

Мой мир, быть может, на заре

на яблоне твоей сам яблоку подобен,

и я в прозрачной кожуре.

VI

Набрасывая сад едва,

как мантию, себе на плечи;

не чувствуешь ли ты, что каждой встречей

с твоей стопой обласкана трава?

Сад на прогулках манит и пленяет,

растущее являя торжество,

и ускользая,