Шраер Максим
«Ньюхэйвенские сонеты»

А сердце бьется на ветру в ладонях вербы, нет - дриады! И я как бабочку беру свое же сердце. Но не радо оно вернуться в клетку сна. Я просыпаюсь. Сумерки. Весна.

NEW LONDON, CONN.

Подлодка входит в старый порт так проститутка старая, больная, под утро возвращается, виляя всем телом обветшалым, понимая, что ей на пенсию пора.

За нею следом катерок рабочий парень из слободки, фырчит пивной отрыжкой, пахнет водкой, и, увлекаясь уличной красоткой, не замечает, что она стара.

Обосновавшись у окна портового замызганного бара, я наблюдаю эту сцену; пара пустых бутылок. Дайте мне вина!

НИЩИЕ НА ПЛЯЖЕ

(двойной сонет)

Нищие любят шляпы, галстуки и береты, нищих зовут на пляжи прибоя глухиe брегеты. Дюны с подмышками рыжими, сплошь камышом увитыми, видятся им бесстыжими девочками позабытыми.

Девочки в белых платьях, и соломенных шляпках, где вы, в каких объятьях? О, счастье на мокрых шлюпках! Летние дни с прогулками и пикниковой ленью, блюда с французскими булками и вядчиной, и зеленью.

Семьи новоанглийские, восповские традиции, все имена - латинские, Цинтии и Патриции. Белые кадиллаки, черные в них шоферы, воспоминаний шлаки, все остальное стерлось.

Все остальное только шелест песка на пляже, нищие в зимних пальто, дагерротип пропажи.

ОГНЕННАЯ КОРОВА

Выжженные глаза доходного дома... Помнишь, горели по вечерам оранжево и знакомо? Не сберегли роговые очки, не защитили ресничные жалюзи, языком слизала огненная корова.

Ресторан "Венеция" в черном квартале. Перед клиентом растерянно извиняясь, нет, размеренно извиваясь (помнишь, рядом, пока мы ждали на светофоре), черная грация черного братика локтем толкала: "Только тебя еще здесь не хватало", - бледнела и хохотала.

Дом погорел, ресторан закрылся. Третий в нашу любовь закрался. Я зову тебя. В окнах форда стоит черно-белый город.